Чужой
Шрифт:
Она хотела просить отца, что бы он позвонил в военкомат. Но я убедил её. Это глупо и не красиво. Она сдалась. Я оформил на неё доверенность на машину. Ключи от моей квартиры у неё были.
Ни о чём плохом не думал. Верил. Всё будет хорошо! Но своей судьбы не знал. Тревожить Вику не хотелось. Не может же снаряд, попасть дважды в одну воронку? Так успокаивал себя. Помогало мало.
Вика рвалась меня проводить. Но я красноречиво объяснил ей. Как это будет выглядеть? Она ответила:
— А мне плевать!
Но сдалась. Поплакала на моей груди и отпустила.
В назначенное время ИЛ-76 взмыл в небо. Унося меня исполнять интернациональный долг. Через два дня ступил на аэродром Кушки.
Жизнь в посёлке стала ещё веселей. Запах перегара уже не маскировали. Выпивали и в обед. Шатающихся бездельников стало ещё больше. Количество тыловых тружеников возросло.
Базар тоже не отставал. Разросся и стал настоящим рынком. Продаваемые товары уже не прятали. Они лежали прямо на прилавках для удобства покупателей. В общем, бардак не уменьшился. А рос как метастазы в поражённом раком организме.
Я проведал своих друзей пограничников и таможенников. Майора пограничника сменил капитан. Правда, теперь он уже получил майора. Таможенник был тот же. Мне они обрадовались. Дружба не забылась.
Пару дней я попоил их от души. Рассказал столичные сплетни. В общем развлекал. Узнал о выросших таксах. Но не забывал и о делах. Приобрёл на базаре всю амуницию. Бронежилет, разгрузочный лифчик, кроссовки всё добротного импортного производства. Местными были только носки и свитер из козьей шерсти. Каково ночью в горах знал. Дважды испытал на своей шкуре. Уложил всё в пятнистый импортный, рюкзак. И стал томиться в ожидании отправки за речку.
Счастье долго ждать себя не заставило. В один из дней вертушка унесла меня на ту сторону за границу. Знакомый пейзаж не вдохновлял. Радости от поездки не испытывал.
В этот раз попал в лагерь сводного отряда. Он был меньше базового лагеря специальных команд конторы и МВД. Условия быта были хуже. Большая казарма была разделена на отсеки. Команды по пятнадцать человек жили вместе. Оружейная была общей. Но в ней стояли пирамиды и шкафчики. Отдельно для каждой команды.
Отдельные здание занимал склад вооружения и боеприпасов. Вещевой и продовольственный склады занимали половину большого щитового здания. На его второй половине разместился штаб отряда.
Я получил всё причитающееся мне по карточке. В штабе отряда начальник штаба вручил мне приказ. О назначении меня, командиром сводной группы. Под кодовым названием "Кодар-17". Это был и позывной для радио связи.
Узнав, что я уже в третий раз исполняю свой долг. Помощи братскому народу начштаба меня долго не мучил. Выдал карты закреплённого за группой квадрата и объяснил задачи.
Их было две. Первая задача была привычна. Разведка и контроль. За общей обстановкой в отведенном районе. Вторая задача была новой. Уничтожение караванов. Различия теперь не делалось правительственный караван или моджахедов уничтожались все. Правительственные чиновники растаскивали деньги. Не стесняясь. Понимали к чему идёт. Политическая обстановка ухудшилась. С правительственных войск дезертировали уже не единицы солдат. Теперь это были десятки солдат и офицеров. Они не просто дезертировали и разбегались. Они уходили и уносили оружие и боеприпасы. Потом вливались в отряды "духов" или организовывались в свои отряды. Народ уже не поддерживал своё правительство. Поэтому в форме правительственных войск могли быть и враги. Так всё смешалось, что не разберёшь.
Группу мне обещали сформировать за три дня. Свободное время использовал на пристрелку оружия. Изучение карт района и оборудование нескольких тайников. Для своих нужд. Уже приобрёл пагубную привычку "несуна". Стал страдать этой болезнью, как и весь народ. Чем был хуже?
Через три дня группу сформировали. Когда я их выстроил,
Три лейтенанта только успели закончить училище. Были добровольцами. Ещё два лейтенанта были профи! Имели солидный стаж! Отработали год стажёрами в конторе. Два старших лейтенанта работали в районном отделении нашей конторы. В не большом городке на Севере. Оперативными уполномоченными по надзору за паспортным режимом. И ещё капитан боевой парень из политотдела. Он сразу назначил себя замполитом и начал воспитывать личный состав. Проводил политзанятия и политинформации. Это были люди из моей конторы. А было в сводной группе ещё семь человек из армейской разведки. Два прапорщика уже два года служили в ограниченном контингенте. Три сержанта были здесь уже чуть больше год. Если считать три месяца учебной подготовки. То старослужащие налицо. Двое рядовых этим не блистали. Один после окончания трехмесячной подготовки на Кушке. Второй имел стаж службы больше. К сроку в учебном подразделении он добавил ещё целый месяц. Хотя смотря где быть. В некоторых точках это действительно огромный срок.
Передавая мне, списки группы начштаба горестно вздохнул и развёл руками. Он всё понимал. Но людей взять было негде. Он дал мне неделю на подготовку группы. Это был, добрый жест с его стороны.
Делать было нечего. Плакать? Жаловаться? Кому? Только себе! Это знал. Ныть перестал и занялся личным составом. Прапорщики были опытными добросовестными ребятами. Их назначил пулемётчиками. Дав двух солдат вторыми номерами.
Двое из лейтенантов после училища прилично стреляли. Они получили снайперские винтовки.
Три сержанта тоже были не плохие бойцы. Но они демонстративно "сачковали" снисходительно посматривая на меня. Их мысли были понятны.
"Салага ты! Хоть и майор!"
Хотелось лечь и завыть. Но хотелось и жить! Такое знаете не простое желание. Оно и руководило мной.
Поэтому я приказал снять накладки на погонах со знаками различия. Самозванец замполит возмутился:
— Коммунист! Офицер! От врага не прячется!
Я объяснил ему, что мы разведчики! Привёл примеры из фильмов о войне. Когда разведчики уходили в тыл врага. Они снимали и сдавали всё. Погоны и документы. Личные письма и фотографии. И были они коммунистами и комсомольцами. У нас враги кругом. Он поворчал и сдался. Фильмы видел.
С утра после завтрака направились на стрельбище. Сержанты попросили показать, как стрелять. Я показал. С двух рук. С положения лёжа. Сидя. Стоя. Одиночными и очередями из автоматов. Потом и из пистолетов. Вся группа меня поняла. Понял и я. С сержантами нужно было, что-то делать. Иначе сядут на голову.
Объяснить им кто здесь главный. Решил на доступном и понятном им языке. После обеда и провёл занятие по рукопашному бою. Дал по ножу каждому из сержантов и предложил нападать на меня. Парни были здоровые и сильные. Моё предупреждение, что работаем в полный контакт. Встретили с удовольствием. И начали.
Сначала они улыбались. Потом получили по носам и увидели свою кровь. От этого озверели. Но это помогло им мало. Я понимая, что они уважают только силу и не церемонился. Бил в полную силу. Они достать меня не могли. Ни ножами. Ни кулаками. Ни ногами. Через минут десять вся троица корчилась на земле. С трудом дыша. Подвывая от боли.
От дальнейших занятий в этот день я их освободил. Поддерживая друг друга. С трудом сохраняя равновесие и останавливаясь отдохнуть. Они медленно ковыляли. Направляясь к казарме. Остальных я отправил лазить по небольшой горке не далеко от лагеря. Выдержали этот день только прапорщики.