ЧВК «Пересвет». Книга вторая
Шрифт:
Когда я снова посмотрел вперёд, на свою цель, то понял, что щупалец из дыма уже нет.
— Черт возьми! — выругался я вслух, одновременно обводя взглядом окрестности. Странных конечностей из прорыва между измерениями нигде не было!
Обрадовавшись неожиданному повороту, я ринулся ползком к антенне, находящейся от меня всего в нескольких десятках метров!
И тут случилось нечто совсем необычное — из разрыва вдруг вырвалось несколько десятков тонких конечностей, вооруженных тонкими, но длинными шипами.
И все эти конечности
— Твою ж мать! — выругался я, откатываясь в сторону и оставляя один из ножей воткнутым в плотный мусор. Второй по-прежнему был зажат в моей руке.
Я сделал этот нехитрый манёвр как раз вовремя — пяток шипов вонзились ровно в то место, где я только что находился!
— Вот же сучара!
Но от ругательств толку мало, если ты параллельно ничего не можешь делать. А я мог.
Только я перегруппировался в надежде воспользоваться потоком воздуха и всё же попытаться оказаться рядом с антенной за несколько секунд, как произошло то, чего я никак не ожидал.
Острый шип пронзил меня насквозь, с невероятной точностью попав в крохотный зазор между пластинами брони в районе живота.
Такой невероятной, обжигающей боли я не испытывал никогда в жизни! Инстинктивно я взмахнул зажатым руке ножом, в попытке отсечь проткнувший меня шип.
Клинок на мгновение застрял в нем — экзоскелет изрядно усилил мой удар, но затем лезвие вышло, словно попало не в твердый предмет, а в густую глину.
Секунду спустя заверещали системы жизнеобеспечения моего бронированного экзоскелета, сигнализируя о повреждениях.
«А то я не в курсе!» — промелькнула в голове злая мысль, когда я смотрел на торчащую из живота серую иглу, переходящую конечность твари из разрыва.
На долю секунды игла стала расплывчатой, а потом снова уплотнилась. Сначала я не понял, что именно изменилось, но том почувствовал, как меня поднимают ввысь, а в спину мне упирается крюк или зазубрина, не позволяющая мне соскользнуть обратно на кучу мусора.
«Вот я и попался, как карась на крюк!»
Боль пульсировала не переставая. Каждое моё движение, каждый порыв, каждое завихрение воронки отдавалось новой болезненной вспышкой. Конечно, экзоскелет сдерживал многие вибрации — в месте проникновения он и вовсе стал практически неподвижным, и без него эта рана наверняка стала бы смертельной. Если не от самого факта, что меня проткнула неведомая хренотень, то от болевого шока уж точно!
Я парил в воздухе, нанизанный на иглу, словно насекомое. И с каждым ударом моего безумно колотящегося сердца, приближался к прорыву между измерениями.
Но в какой-то момент боль отошла даже не на второй, а на десятый план сознания. Где-то там же было моё желание спасти всех, кого только можно, планы и мысли насчёт собственной судьбы и судьбы людей, ставших мне близкими в этом новом и немного безумном мире, злость на профессора Голованова и Императора, устроивших всю эту катавасию.
Может это сработал защитный механизм организма, спасающий меня от болевого шока, а может в игле, проткнувшей меня, содержался какой-то токсин, действующий на человека, как наркотик. А может это экзоскелет мог оказывать на своего пилота подобное действие в экстренных обстоятельствах. Я не знал ответа, да и не хотел знать.
Всё моё внимание сосредоточилось на невероятной картине, развернувшейся надо мной — немигающим взглядом я мог отчетливо разглядеть края воронки. То, как завихряются потоки воздуха, как стягиваются тучи, по которым прокатываются всполохи зарниц. И всё это я мог видеть в мельчайших подробностях, как в очень замедленной киносъемке.
Потом началось движение вниз и почувствовал, как меня что-то затягивает, причиняя новую боль, на которую мне было плевать.
Всё ниже и ниже, пока мир вокруг меня не обрел четкие границы, которые сужались с пугающей скоростью, а я не хотел, чтобы они сомкнулись окончательно. Такое затяжное и одновременно стремительное падение в бездонный колодец.
«А может это кроличья нора?» — подумалось мне, и эта аналогия с «Алисой в стране чудес» показалась мне забавной. — «А за ней меня будут ждать новые захватывающие приключения… которых я не хотел!»
Но всё же края сомкнулись вне зависимости от моего желания. Последним, что я увидел, был яркий всполох молнии, осветивший черные тучи над воронкой.
«Я по другую сторону прорыва,» — спокойно подумал я. — «Вот же не повезло.»
Эти мысли оказались последними, прежде чем сознание покинуло меня.
Глава 20
В ушах стоял противный, навязчивый писк, через который едва пробивалась неразборчивая человеческая речь.
«Что происходит?» — первая мысль, которая с огромным трудом прорвалась сквозь вязкую пелену бессознательного состояния.
Какой же противный писк! Чем сильнее он меня раздражал, тем отчётливее я мог думать.
Мне пришлось как следует сосредоточится, прежде чем я смог разобрать человеческую речь. Сначала пришло понимание, что повторяется одна и та же фраза, и только потом я разобрал слова и понял их значение.
— Критически низкий уровень кислорода в атмосфере! — троекратный противный писк, а затем снова та же фраза. — Критически низкий уровень кислорода в атмосфере!
— Да какого хрена тут происходит? — сказал я. Точнее это было жалкое подобие речи, потому что сухой язык едва ворочался во рту. Но тот простой факт, что я смог хоть как-то говорит сделать, уже радовал!
Почему так темно? Ах, да, у меня же закрыты глаза! Я усилием воли поднял веки, но стало не намного светлее — мутное серое пятно без какого-либо намёка на резкость. Интересно, это у меня проблема со зрением, или же я оказался в такой глубокой заднице, что ничего не вижу?