ЧВК «Пересвет». Книга вторая
Шрифт:
— Критически низкий уровень кислорода в атмосфере! — продолжал надрываться голосовой помощник. Мне вдруг пришла отличная идея.
— Вывести информацию на визор, — отдал я команду. К моему удовлетворению голосовой помощник смог разобрать мою речь.
Предо мной появились символы — буквы и цифры, но, для того чтобы прочесть их, мне пришлось как следует сосредоточиться.
Уровень кислорода в атмосфере — пять процентов. Критически низкий показатель. Кислородный концентратор задействован
Температура окружающей среды — шестьдесят пять градусов по шкале Цельсия.
Уровень ультрафиолетового излучения критический.
Радиационный фон высокий.
Значит со зрением у меня все нормально, вот только никакого облегчения это мне не принесло — перечитывая раз за разом данные на визоре, я представлял, что вокруг меня раскалённый радиационный ад, в котором даже вдохнуть нельзя без систем жизнеобеспечения.
Такой низкий уровень кислорода настораживал больше всего.
Насколько я помнил из уроков биологии, минимально допустимой концентрацией кислорода в воздухе, при которой человек может дышать самостоятельно и чувствовать себя относительно нормально, считается девятнадцать процентов. Снижение этого показателя до шестнадцати процентов приводит к головокружению и учащению дыхания, до двенадцати — к потере сознания, а до семи процентов — к коме и смерти. А тут значение ниже смертельно опасного! Нужно выбираться отсюда поскорее!
Осознание опасности придало мне сил, и я попробовал сесть. Попытка оказалась удачной, но я тотчас почувствовал обжигающую боль в районе живота. Перед глазами пронеслись последние события — и сквозное ранение шипом, и то, как меня затаскивало в прорыв между измерениями.
Я замер, с трудом сохраняя сознание. Когда боль немного отпустила, мне удалось поднять руку и очистить забрало шлема от мелкой пыли и осмотреться.
— Вот это меня занесло! — вырвалось у меня при виде окружающего пейзажа.
Я лежал посреди широкого проспекта или улицы, которую обступали здания причудливых форм, словно неведомые архитекторы и строители взяли за основу самые безумные образы городов будущего и воплотили их в жизнь. Высокие конструкции из блестящего металла и стекла устремлялись ввысь, к небесам, словно соревнуясь друг с другом. Плавные формы, практически полное отсутствие острых углов, массивные основания, постепенно сужающиеся до тонких поясов на безумной высоте, а затем резкое расширение на высоте сотен метров.
Между зданиями — арки мостов и переходов, открытые террасы, словно жители этого причудливого города предпочитали жить поближе к небесам. На некоторых площадках виднелись мощные изогнутые стволы деревьев.
Вот только всё это было мертво. Причём мертво уже очень и очень давно.
Ни единого движения, кроме небольшого ветра, гонявшего пыль, пепел и мелкий
Многие переходы и мосты, прокинутые создателями этого города, были разрушены. Особенно это было заметно снизу — вдоль прямой улицы, на которой я оказался, все соединительные конструкции были разрушены. Их элементы во множестве торчали из песка и чем-то напоминали мне надгробные камни.
Я с трудом повернулся, ища взглядом черное пятно прорыва между измерениями, но обнаружил за спиной стену здания. Оно оказалось достаточно пологим, чтобы я по нему скатился — на этот факт указывали следы на песке, и при этом крутым и гладким настолько, чтобы я не смог по нему взобраться.
— Неужели прорыв закрылся? — ошарашено пробормотал я.
Перспектива застрять в мертвом городе с атмосферой, абсолютно непригодной для жизни, меня не радовала совершенно.
Внезапно моё внимание привлекло небольшое движение — темная тень, которую я принимал за тень от разрушенного моста, вдруг пошевелилась.
Я поднял взгляд выше, ища подлинный источник движения, и, наконец, обнаружил его.
На высоте нескольких сот метров, на довольно приличном отдалении от фасада здания всё ещё находился прорыв, через который я попал в этот мёртвый город.
А рядом с ним находилось та самая тварь из «дыма», меняющего форму и плотность. Тварь вытянулась и цеплялась за остатки разрушенного моста и тянулась своими истончёнными конечностями к переходу между измерениями. Сейчас она напомнила мне паука-сенокосца с непропорционально огромными лапами. Вот только те пауки были безобидны для человека, а от этого создания исходила какая-то странная аура. Аура безжизненной пустоты.
Я снова пошевелился, зашипев от боли в животе и посмотрел на то место, где только что лежал и увидел там изрядное пятно собственной запекшейся крови. Рядом лежал мой нож, который был зажат в моей руке во время перемещения между измерениями. Вернув оружие на место, я ощупал места сквозного ранения и обнаружил на бронированных перчатках свежую кровь — видимо от моих движений рана снова открылась. Нужно срочно нанести «жижу»!
— Хорошая мысля приходит опосля! — и почему мне не пришло в голову сделать это сразу?
Я достал инъектор и выдавил половину содержимого прямо в прокол между пластинами брони, едва не взвыв от прикосновения с раной. Чуть отдышавшись и дождавшись, пока начнет действовать обезболивающий эффект «жижи», мне пришлось повторить процедуру с проколом на спине. Было чертовски неудобно и часть содержимого инъектора оказалось на поверхности экзоскелета. Я решил плюнуть на гигиену и просто втер живительную мазь пальцами в рану.