ЧВК "Пересвет"
Шрифт:
Они поприветствовали нас и предложили следовать за ними.
Мы поднялись по одной из лестниц, скрытой за дверями. На третьем этаже наши пути разошлись — для нас приготовили разные покои, к тому же моей спутнице требовался осмотр доктора.
Мне, по-хорошему, тоже, но больше всего я жаждал горячего душа, еды и сна. Остальное могло подождать.
— Ваша светлость…
Слуга отворил дверь в одну из комнат, пропуская меня вперёд.
— Благодарю.
Я огляделся. А ничего так живут господа Басмановы-Астафьевы…
Сразу вспомнились сцены из голливудских фильмов, где герой впервые попадает в роскошный люкс или президентский номер и не может поверить, что это все для него одного.
Не могу сказать, что в прошлой жизни я бедствовал — скорее наоборот, но мне и в голову не пришло бы поселиться в такой роскоши. Да и не захотел бы.
На кровати лежали банные принадлежности, полотенца.
— Вашу одежду мы, с позволения вашей светлости, сожжем, — бесстрастно сказал слуга.
— Ради бога, — отмахнулся я, стягивая с себя куртку. — И пепел развейте.
— Как будет угодно вашей светлости, — откланялся слуга и бесшумно затворил за собой дверь.
Я буквально сорвал с себя лохмотья, которыми прикрывался с самого бегства со станции, и побежал в душ.
Эх, лепота! Не знаю, сколько я стоял под обжигающе горячими струями воды, смывая с себя грязь, пот и усталость. Полчаса, час… Может, больше.
Когда наконец завернул кран, почувствовал себя заново рожденным. Почти… Для полного эффекта не хватало одного — гладко выбритого лица. Армия и служба по контракту привили мне соответствующую привычку. С тех пор я не терпел ни бороды, ни усов.
Опасная бритва, помазок и кусок душистого мыла лежали на столике рядом с раковиной. Было немного странно не видеть привычных бритв со сменными кассетами и баллончиков с гелем или пеной для бритья. Только опасная бритва, только хардкор!
Над раковиной, на стене висело огромное зеркало. Впервые за время моего перемещения в новое тело, я получил возможность как следует рассмотреть себя.
Высокий рост, не больше тридцати пяти лет, темно-русые волосы, белая, чуть загорелая кожа, красивое лицо с благородными чертами. Не качок, скорее поджарый и в меру мускулистый. Кем бы ни был прошлый владелец, но за своей формой он следил.
Больше всего меня поразил взгляд. Чужие по форме и цвету глаза смотрели моим прежним взглядом! Не даром говорят: глаза — зеркало души! Мой случай — наглядное подтверждение.
— Я не знаю кем ты был, но я тебя побрею! — перефразировал я бородатый анекдот и принялся за дело.
Всё оказалось легче, чем я думал. Да, прежде опасной бритвой я не брился, только видел, как это делают в кино, но помогла мышечная память прежнего хозяина тела. Стоило только взяться за бритву, как я понял, что нужно делать и дальше всё пошло как на автомате: острое как скальпель лезвие заскользило по распаренной коже плавно, срезая щетину с лёгким шелестом.
— Пожалуй, теперь мне чуть за тридцать, —
Я довольно улыбнулся самому себе и вышел из ванной, насвистывая нехитрую мелодию.
Упс! В дверном проёме стояла София. Глаза у неё совершенно округлились и стали большими как две тарелки.
— Ваша светлость!
— Черт! — ругнулся я, понимая, что вышел из ванной абсолютно нагим.
На секунду мы замерли друг напротив друга — я в нерешительности, она — краснея. А затем синхронно отвернулись.
— Ваша светлость, прошу накинуть что-нибудь на себя!
— Щаз всё будет! — Я пятился к кровати, на которой лежал халат. — Уже, почти готово, причин для беспокойства нет!
— Ну как знать… — едва слышно пробормотала София, но я все равно услышал.
Затем она добавила, но уже нормальным голосом:
— Хочу заметить: для своих семидесяти шести лет вы в прекрасной форме.
Я едва не поперхнулся. Какие к черту семьдесят шесть лет? Мне же теперь едва за тридцать!
— Ох, ни хрена себе, — выдавил я, ошарашенный новым фактом собственной биографии. — А напомни, сколько годочков стукнуло тебе?
— Впервые слышу, чтобы контузия напрочь отбивала хорошие манеры, — едко заметила София.
— Двойная контузия, прошу заметить! — Я наконец справился с поясом на халате. — Я одет. Любуйся!
София повернулась. От былого смущения не осталось и следа, на смену ему вернулся хитрый взгляд со смешинкой.
— Третьего дня мне исполнилось тридцать два года. Только вот ваша светлость забыла мне отправить подарок и поздравления. А потом случилась потеря титулов, ссылка в самую убогую из наших ЧВК, и вам стало совсем не до меня.
— Прошу прощения, — я невольно почувствовал вину за поведение прежнего владельца тела.
Похоже, он был тот ещё козёл.
— Но выглядишь ты лет на двадцать, не больше.
— Благодарю за комплимент, ваша светлость! — София присела в легком шутливом реверансе, но получился он у нее естественным, словно она практиковала его регулярно.
Наверняка, так оно и было.
— Эффект от вакцины долголетия сработал в очень удачном возрасте. Вам тоже грех жаловаться — мужчина наиблагороднейших кровей в самом расцвете сил. Для многих — это предмет зависти.
Вакцина долголетия? Этот мир становится всё чудесатее и чудесатее.
— Например, для кого?
— Не буду далеко ходить. Например, ваш родной дядя. Его вакцина сработала в семьдесят три года, — хихикнула София. — Теперь это долгоживущий старик с кучей болячек.
— Да уж, не позавидуешь... Надо будет навестить при случае... Принести какую-нибудь мазь от радикулита.
— Вы исключительно добры, ваша светлость, — снова хихикнула София.
— Кстати, ты ведь пришла не ради того, чтобы увидеть меня в неглиже? — Я вопросительно приподнял бровь.