Цианид по-турецки (сборник)
Шрифт:
— Конечно, это странно, но можно найти уйму причин для объяснения этой странности, — вмешалась я.
— Вы правы, Николь, но это всего лишь первая странность. Я очень удивился, когда Рут приоткрыла лицо на маскараде, и я глазам своим не поверил — в костюме Смерти оказалась Рут…
— Что? — этот крик души вырвался у нас с Генри одновременно.
Энтони смущенно уставился на нас. Крошки пирога попали не в то горло, и я закашлялась.
— Какая глупость, — с чувством сказал Генри. — Ведь мы могли давно и легко разгадать этот ребус.
— Что-нибудь не
— Я была уверена, что на Рут свадебное платье! — пришла в чувства я.
— Так оно и было, только в руках она держала деревянную косу.
— Но когда я впервые обратила внимание на Рут, ее руки были пусты! Это случилось, когда инспектор Майлс искал знавших Рэйчел.
— Да, в этот момент с маскарадом было покончено, и Рут куда-то забросила косу. Но что это меняет?
— Понимаете, Энтони, я слышала последние слова Рэйчел. Их невозможно было точно разобрать, но мне показалось, что одно из них — «смерть»…
— Роберт ван Гулик в одной из своих детективных повестей о судье Ди на полном серьезе обсуждает ситуацию, в которой предполагается, что жертва, чтобы указать на убийцу, в последние секунды жизни разбивает кувшин с рисунком особняка, очень похожего на дом убийцы. А тут никаких изощрений. Умирающая просто называет убийцу.
— Лучше бы она назвала ее по имени, — посетовала я.
— Разумеется, но не будем винить ее в этом. В любом случае, виноват я. Я должен был предположить такой вариант.
— Вам не в чем винить себя, мистер Тамон. Едва ли кто на вашем месте, вообще бы задался подобным вопросом.
— К тому же я совершенно не уверена, что правильно разобрала это слово, — поддержала я Энтони.
— А вот это как раз не имело никакого значения. Даже если бы вы, Николь, просто выдумали это слово! Главное, что оно было произнесено, и не важно вами или умирающей! Слава Богу, что обошлось без дополнительных жертв, но теперь инспектору Майлсу придется попотеть, чтобы поймать Рут.
— Как, разве ее еще не арестовали? — изумился Энтони. — Инспектор Майлс сказал мне, что Рут разоблачена.
— Ах да, вы же не в курсе последних событий, — сказала я и рассказала Энтони о нападении Эммы на Рут, последующем аресте Эммы и бегстве Рут.
— Ну и дела… — ничего больше не нашелся сказать Энтони.
— Так мы остановились на том, что Рут зачем-то открыла вам розыгрыш, — Генри вернул нас к прерванному разговору.
— Да. Это было странно само по себе, но самым странным оказалось ее объяснение. В ней видите ли взыграла ревность. Рут и ревность — это смешно! На это мог купиться инспектор Майлс, но никак не я. Это была явная ложь, и я не мог не спросить себя, для чего она потребовалась. И третья странность. Пока Рут допрашивали во второй раз, я подошел к Стенли и спросил его напрямую, зачем он угрожал Рут. Он находился в совершенно расстроенных чувствах, ведь он действительно любил Рэйчел. Едва ли в этот момент он был способен на ложь. Он сказал мне, что никогда не угрожал Рут, а вот она угрожала ему, что расскажет о его прошлом Рэйчел. Я понял, что показаниям Рут нельзя верить, и стал обдумывать ситуацию.
У Энтони сел голос, и я налила ему еще кофе.
— Когда я пришел к Эмме, моя версия была уже готова. Я хотел убедиться, что у нее нет альтернативы. В том смысле, что у Рут не было каких-то причин убить Рэйчел. Я шаг за шагом выстроил эту версию, исходя из того, что все вранье Рут не было случайным. Когда я понял, что Рут убила Рэйчел не просто так, а я с самого начала не сомневался, что это ее рук дело, и только слепец мог… Ох, ради Бога простите меня… — бедняга Энтони не знал куда деться.
— Ничего страшного, — дружелюбно заверил Генри, — продолжайте!
Я успокаивающе кивнула Энтони, уж я-то его понимала…
— Интрига Рут против Стенли для меня оказалось очевидной, и я легко разгадал ее гнусный расчет. Она подстроила все так, что все подозрения пали на Стенли. Не даром его арестовали почти сразу. Я должен был что-то предпринять. Ведь невинный сидел в тюрьме, а убийца разгуливала на свободе.
— Я должна вам кое-что сказать, Энтони, — перебила его я. — Стенли сидит в тюрьме за дело.
— Что вы имеете в виду? — страшно изумился Энтони.
— Он нанял человека и поручил ему убить Рут.
— О господи!
— Но Рут опередила его.
— Рут всегда и во всем стремилась быть первой…
— И тогда вы решили отправиться к Рут, чтобы убедить ее сознаться? — снова вернул нас в русло разговора Генри.
— Да. Но она оказалась совершенно не в духе. Я понял с ее слов, что кто-то успел досадить ей с утра.
— Это мы подослали к ней человека, который якобы видел, как она убивала.
— Что? — процитировал нас Энтони, переняв даже интонацию.
— Да, Энтони, мы ведь тоже занимались расследованием и пришли, хоть и окольными путями, к таким же выводам. Справедливости ради скажем, что для нас это была всего лишь непротиворечивая гипотеза, и мы искали доказательств. Так что приоритет несомненно за вами. Мы подослали к Рут ложного свидетеля, который клянчил у нее деньги за молчание. Надо отдать ей должное, без тени сомнений она выставила его за дверь, немного попортив ему физиономию.
— Теперь я понимаю, почему она набросилась на меня, как дикая кошка, сразу, как только я выложил ей свою версию. Я думаю, если бы у нее под рукой оказалось оружие, она бы убила меня. Я представлял для нее опасность. Но я не собирался выдавать ее. Все-таки она была моей девушкой. Я тоже пришел в ярость, и если бы ни какие-то ребята, прибежавшие на шум и крики, то, возможно, прикончил бы ее на месте.
— Это были переодетые полицейские, — сообщила я.
— Теперь понятно…
— Послушайте, Энтони, могу я попросить вас об одной вещи?