Цифровая крепость

Браун Дэн

– В бомбе, сброшенной на Нагасаки, использовался не плутоний, а искусственно произведенный, обогащенный нейтронами изотоп урана с атомным весом 238.

– Черт возьми! – выругался Бринкерхофф. – В обеих бомбах уран. Элементы, ответственные за Хиросиму и Нагасаки, – оба являются ураном! Никакого различия!

– Мы погибли, – прошептала Мидж.

– Подождите, – сказала Сьюзан. – Прочитайте еще раз.

Соши прочитала снова:

– …Искусственно

произведенный, обогащенный нейтронами изотоп урана с атомным весом 238.

– Двести тридцать восемь? – воскликнула Сьюзан. – Разве мы не знаем, что в хиросимской бомбе был другой изотоп урана?

Все вокруг недоуменно переглянулись. Соши лихорадочно прогоняла текст на мониторе в обратном направлении и наконец нашла то, что искала.

– Да! Здесь говорится о другом изотопе урана!

Мидж изумленно всплеснула руками.

– И там и там уран, но разный!

– В обеих бомбах уран? – Джабба оживился и прильнул к экрану. – Это обнадеживает: яблоки и яблоки!

– Чем отличаются изотопы? – спросил Фонтейн. – Это должно быть что-то фундаментальное.

Соши пожирала глазами текст.

– Подождите… сейчас посмотрю… отлично…

– Сорок пять секунд! – раздался крик.

Сьюзан взглянула на ВР. Последний защитный слой был уже почти невидим.

– Вот оно! – воскликнула Соши.

– Читайте! – Джабба обливался потом. – В чем разница? Должна же она быть?

– Да! – Соши ткнула пальцем в свой монитор. – Смотрите!

Все прочитали:

– …в этих бомбах использовались разные виды взрывчатого вещества… обладающие идентичными химическими характеристиками. Эти изотопы нельзя разделить путем обычного химического извлечения. Кроме незначительной разницы в атомном весе, они абсолютно идентичны.

– Атомный вес! – возбужденно воскликнул Джабба. – Единственное различие – их атомный вес. Это и есть ключ! Давайте оба веса! Мы произведем вычитание.

– Подождите, – сказала Соши. – Сейчас найду. Вот!

Все прочитали:

– Разница в весе незначительна… разделяются в следствие газовой диффузии… 10,032498X10^134 в сравнении с 1939484Х10^23*.

– Ну вот, наконец-то! – вскрикнул Джабба. – Это и есть их вес!

– Тридцать секунд!

– Давайте же, – прошептал Фонтейн. – Вычитайте, да побыстрее.

Джабба схватил калькулятор и начал нажимать кнопки.

– А что это за звездочка? – спросила Сьюзан. – После цифр стоит какая-то звездочка.

Джабба ее не слушал, остервенело нажимая на кнопки.

– Осторожно! – сказала Соши. – Нам нужны точные цифры.

– Звездочка, – повторила Сьюзан, – это сноска.

Соши прокрутила текст до конца раздела и побелела.

– О… Боже ты мой.

– В чем дело? – спросил Джабба.

Все прильнули к экрану и сокрушенно ахнули. Крошечная сноска гласила:

Предел ошибки составляет 12 %. Разные лаборатории приводят разные цифры.

Глава 127

Собравшиеся

на подиуме тотчас замолчали, словно наблюдая за солнечным затмением или извержением вулкана – событиями, над которыми у них не было ни малейшей власти. Время, казалось, замедлило свой бег.

– Мы терпим бедствие! – крикнул техник. – Все линии устремились к центру!

С левого экрана в камеру неотрывно смотрели Дэвид и агенты Смит и Колиандер. На ВР последняя стенка напоминала тонюсенькую пленку. Вокруг нее было черно от нитей, готовых ринуться внутрь. Справа бесконечной чередой мелькали кадры, запечатлевшие последние минуты Танкадо: выражение отчаяния на его лице, вытянутую руку, кольцо, поблескивающее на солнце.

Сьюзан смотрела на эти кадры, то выходившие из фокуса, то вновь обретавшие четкость. Она вглядывалась в глаза Танкадо – и видела в них раскаяние. «Он не хотел, чтобы это зашло так далеко, – говорила она себе. – Он хотел нас спасти». Но снова и снова он протягивал руку, так, чтобы люди обратили внимание на кольцо. Он хотел объяснить им, но не мог. И все тянул и тянул к ним свои пальцы.

В Севилье Беккер лихорадочно обдумывал происходящее. Как они называют эти изотопы – U235 и U?.. Он тяжко вздохнул: какое все это имеет значение? Он профессор лингвистики, а не физики.

– Атакующие линии готовятся к подтверждению доступа!

– Господи! – Джабба в отчаянии промычал нечто нечленораздельное. – Чем же отличаются эти чертовы изотопы? Никто этого не знает? – Ответа он не дождался. Техники и все прочие беспомощно смотрели на ВР. Джабба повернулся к монитору и вскинул руки. – Почему среди нас нет ни одного ядерного физика?

Сьюзан, глядя на мультимедийный клип, понимала, что все кончено. Она следила за смертью Танкадо – в который уже раз. Он хотел говорить, но слова застревали у него в горле. Он протягивал свою изуродованную руку… пытаясь что-то сообщить. «Танкадо хотел спасти наш банк данных, – говорила она себе. – А мы так и не узнаем, как это сделать».

– Захватчики у ворот!

Джабба взглянул на экран.

– Вот и все! – По его лицу стекали ручейки пота.

Последняя защитная стенка на центральном экране почти совсем исчезла. Черные линии, сбившись в кучу вокруг ядра, настолько сгустились, что их масса стала совсем непрозрачной и легонько подрагивала. Мидж отвернулась. Фонтейн стоял очень прямо, глядя прямо перед собой. У Бринкерхоффа был такой вид, словно он вот-вот лишится чувств.

– Десять секунд!

Глаза Сьюзан неотрывно смотрели на Танкадо. Отчаяние. Сожаление. Снова и снова тянется его рука, поблескивает кольцо, деформированные пальцы тычутся в лица склонившихся над ним незнакомцев. Он что-то им говорит. Но что же?

Дэвид на экране застыл в глубокой задумчивости.

– Разница, – бормотал он себе под нос. – Разница между U235 и U238. Должно быть что-то самое простое.

Техник в оперативном штабе начал отсчет:

– Пять! Четыре! Три!