Цифровая пропасть
Шрифт:
– Передай Господу путь свой…
Я выругался в полный голос, но понял, что этим себе и Линде не помогу. Нужно произнести «заветное» слово, слово-маркер, услышав которое Линда на короткое время придёт в себя.
– Линда, нам нужно уходить из лаборатории, в противном случае нас убьют. Ты слышишь меня, Линда?
– … и Он совершит. Передай Господу…
– Линда, город Билсби, мы ушли из города, убежали от полицейских, твой Джордж…
Голос Линды задрожал, девушка перестала читать слова из Псалма. Но через несколько секунд я опять услышал монотонный
– Линда, Джордж Питерсон, Джордж Питерсон, Джордж Питерсон. Он погиб. Линда, Джордж Питерсон.
– Джордж? Где он, где Джордж Питерсон? – услышал я слова, произнесённые взволнованным, но настоящим, живым голосом. – Что происходит? Где я?
– Всё хорошо, Линда. Ты можешь меня освободить от ремней?
– Что произошло, почему ты лежишь на столе, Слай?
– Из меня собираются извлечь внутренние органы. Только не спрашивай зачем они понадобились двум выродкам. Линда, освободи меня, потом обо всём поговорим. Ну? Чего ты ждёшь? – я повысил голос и это возымело действие. Через некоторое время я почувствовал, как ослаб ремень на правой руке. Сорвав с головы окровавленную повязку, закрывающую мне глаза, я осмотрелся. Линда, с лицом белее мела, стояла возле стола, завернувшись в термоодеяло.
– Не стой, как истукан, девочка. Найди наши рюкзаки.
– Слай, меня не слушаются ноги. Они ватные.
– Линда… – я не знал в какой манере обращаться к человеку, находящемуся под действием сильнейшего синтетического наркотика под названием хантил. Накричать – смысла нет, уговаривать – только зря потерять время. – Если ты хочешь здесь остаться, стой на месте, хочешь со мной уйти – двигайся. Даже через «не могу», девочка.
Освободившись от ремней, я попробовал встать на ноги. Голова гудела, как растревоженный улей, ноги, как и у Линды, не слушались.
– Вот, Слай, всё что нашла. Рюкзаки, моя одежда. А где твоя одежда?
– На мне моя одежда, на мне, Линда.
Я подошел к ней и несильно ударил по щеке. Линда отшатнулась, заплакала. В принципе, этого я и добивался. Пусть поплачет, возможно, это её хоть как-то отрезвит. Интересно, как наркоманы живут с этой дрянью в крови? Привычка? Возможно. Я подтащил стол, хорошо, что снизу ножек были колёсики, под воздуховод вентиляции, кое-как залез на него, повернув крепления решётки. Решётка открылась.
– Подай мне рюкзаки и залезай на стол, Линда.
– Это не опасно, Слай? Я с детства боюсь высоты!
Сколько необходимо времени нормальному и здоровому человеку опуститься со стола на пол? Секунды. Для меня спуск растянулся на долгие-долгие минуты. Я понимал, что если упаду со стола на пол, на ноги встать уже не смогу. Сколько времени девушка затратит на то, чтобы одеться? Минуты две-три. Я же надевал на Линду футболку, комбинезон не меньше получаса. Во всяком случае, так мне показалось.
Забросив рюкзаки на стол, я помог Линде на него забраться. Но перед тем, как подсадить девушку и помочь ей забраться в прямоугольное
Из агрегата непонятного назначения свисали провода, за ним на полу лежал шокер и кусок пластиковой трубы, примерно с метр длинной. Переставляя ставшие деревянными ноги, я подошёл к агрегату и что есть силы дёрнул за провода. С первой попытки ничего не получилось. Я услышал истерический смех Линды, это придало мне сил.
С проводами и трубой в руках, с шокером за поясом, я подошёл к столу, оперся о него, передохнул. Голова стала кружиться ещё сильнее, в висках отдавалось даже самое незначительное телодвижение.
– Тебе смешно, Линда?
– Да, очень. Разве нам нельзя выйти через дверь, Слай?
– Можно, но только зачем это делать? Нужно убраться из лаборатории и сбить со следа преследователей. Думаю, что они с минуту на минуту здесь появятся. Возможно, с подмогой. Ты сама сумеешь залезть в воздуховод?
– Ммм… Нет, конечно. Там темно и мне страшно, – Линда засмеялась неестественно громко, с надрывом.
Чёртовы наркотики! Что мне предстояло испытать внутри вентиляционного ккороба – оставалось только догадываться. Главное – не паниковать. Иначе паника охватит девушку, и тогда пиши пропало. Только с третьей попытки получилось подсадить Линду. Она, неожиданно легко, без видимых усилий, подтянулась на руках, скрылась в воздуховоде. И замолчала, сколько бы я её не звал. Пришлось самому забрасывать в воздуховод рюкзаки, провода, трубку.
Теперь нужно каким-то образом умудриться схватиться руками за воздуховод и оттолкнуть ногами стол. Поможет это «замести» следы? Вряд ли, но ничего не делать тоже нельзя. Нужно пробовать. Я посмотрел на прямоугольное отверстие, и оно неожиданно стало от меня на недосягаемой высоте. Потом вместо одного отверстия, их стало три. Неужели и меня Штокман «угостил» хантилом? Я нащупал на шее прямоугольник бумаги бурого цвета, в течении нескольких минут пытался сообразить, что это и как это могло… Из ступора меня вывел плач Линды. Точнее, рыдание.
– Слай, мне страшно!
Уцепившись кончиками пальцев за край отверстия, обрамлённого стальным уголком, я оттолкнул ногами стол. Он послушно отъехал в сторону и встал приблизительно на своё место. Я не понял сам, как забрался в воздуховод, как продел провода через жалюзи решётки и завязал концы на уложенной поперек отверстия короба пластиковой трубе. Силы были на исходе, и я, как и Линда, начал до коликов в животе бояться темноты, царящей в коробе вентиляционной системы.
Я наблюдал за происходящим в лаборатории после нашего «бегства» через жалюзи решётки. Появились Штокман и Скуффи, парень закричал: «Ты меня обманул! Они сбежали!» Профессор стоял неподвижно до тех пор, пока на него с кулаками не накинулся Скуффи. Профессор, защищаясь, оттолкнул парня, он ударился об угол стола спиной, на пол вылилась зелёная жидкость. Штокман исступлённо бил ногами Скуффи, пока тот не затих. Потом у меня случился провал в памяти, я пришел в себя, когда в лаборатории никого не было.
Конец ознакомительного фрагмента.