Цифры нации
Шрифт:
– Это не наша забота! – Вершилов покосился в сторону Виноградова. – Андроиды верят какому-то дяде Васе – и пусть верят, если это им нравится…
– Меня удивляет, как можно этого не замечать! Меня беспокоит закрытость их разработок и клановость…
Татьяноха ерзал за столом как уж на сковородке: шефа размазали об асфальт, и надо было что-то сказать в его защиту.
– Если они трахаются с людьми, это еще ничего не значит! – сказал он, оборачиваясь к Вершилову. – И пусть почитают за бога какого-то дядю…
– Вот именно, –
– У нас упала рождаемость! – крикнул Римов, однако никто его уже не слушал: в зале заседаний поднялся гвалт, каждый решил взять слово и заговорил о своем – о толерантности, о врагах общества, о федеральном правительстве, до которого далеко, а жить надо здесь, в агломерации… Потом перескочили на местный банк, который всесилен, что ничего сделать нельзя, хотя попробовать можно – через референдум, чтобы окончательно выйти из состава федерации, сохранив независимость…
– Приехали! – опомнился председатель правительства. – Еще немного и нас повяжут!.. Вы отдаете себе отчет?!
– Точно, приехали! – подтвердил Римов. – С этой конторой, которую никто теперь не выбирает, мы далеко зайдем! – Он махнул рукой в сторону ревкомовца Виноградова. – Они назначенцы! Искусственный интеллект и банк командуют ими…
– Они выборные! Такого не может быть никогда! – ревел по-бычьи председатель Большов.
– Лев Давидович! – гудел Римов. – Они такие же выборные, как и наши суды! Конституция нашей страны, Устав нашей агломерации, воля народа – священны, каждый из нас – гражданин, и этим всё сказано!
Не успел он закончить, как у него за спиной раздался шум – кто-то ломился в зал, но охрана его не пускала.
– Что у вас там?! – гаркнул Большов.
– Представитель какой-то, – ответили от двери, – желает присутствовать!
– Пропустите…
Охрана у двери расступилась; к столу, сверкая глазами и часто дыша, подошел с папкой в руке темнолицый сморщенный господин невысокого роста.
– Кто вы такой? – спросил председатель.
– Деньгин Василий Адамович… – ответил тот, шмыгая носом. Затем вынул из папки бумажный лист и протянул Большову, тот прочитал и сморщил губы.
– Интересно…
Это была доверенность от лица общественной организации «Андроиды за мир и безопасность во всем мире».
Прокурор молча следил за реакцией председателя правительства.
– Присаживайтесь, – велел Большов.
Не успел представитель присесть, как дверь опять распахнулась, в зал вошел молодой человек в зеленой пятнистой форме и заорал, потрясая бумажным конвертом над головой:
– Лев Давидович, что же это такое?! – он едва не захлебывался. – Для вас сообщение, а прокурорские меня не пускают!
– Что тебе, пятнистый ты мой? – спросил Большов.
– Лично для вас! Согласно инструкции! – воскликнул офицер. Он подошел к столу, подал Большову конверт и вытянулся по стойке смирно. В зале сделалось тихо.
Большов
– Что же это у нас получается, уважаемые? Пожинаем плоды?.
Виноградов тупо смотрел в бумагу. Молочное лицо меж тем пошло пятнами.
– Куда у нас смотрит Ревком? – спросил председатель, забирая из рук Виноградова бумагу.
– Что-то серьезное? – обернулся к нему прокурор.
– Читайте… Можете вслух…
Председатель положил бумагу на стол, откинулся на спинку стула.
Вершилов поправил очки, взял со стола бумагу и прочитал:
– «Город Симбирск… Председателю правительства Поволжской республики Большову Льву Давидовичу… Многоуважаемый Лев Давидович, Центральный банк уведомляет вас о прекращении финансирования социальных программ, призванных повысить деторождаемость. Основание – полное отсутствие финансовых средств на Ваших счетах…»
– Вот они, плоды современности! – Большов забрал из рук Вершилова лист и продолжил, потрясая им: – От этой поганой бумажки зависит теперь судьба принятых нами программ. Надеюсь, вы помните, о чем идет речь!
Присутствующие хмурились и молчали.
– Так я ж вам напомню! – продолжил Лев Давидович. – Рождаемость упала до такой степени, что скоро некому будет служить ни в полиции, ни в милиции!
– Милицию сократили… – шепнул сбоку Вершилов.
– Туда ей и дорога! Я не об этом… Недостаточность финансовых средств… Я понял… Нас хотят загнать в угол, лишить полномочий… Куда смотрит служба безопасности?! Куда смотрит полиция?! Когда я пришел в правительство, мне обещали! Какой-то банк, которого я не видел в глаза, диктует мне условия, как я должен жить!..
Наоравшись вдоволь, Большов поднялся из-за стола, плюнул в пол и покинул зал заседаний в окружении своих заместителей.
Виноградов тоже решил, что дела не ждут. Сграбастав тощую паку со стола и, сверкнув глазами в сторону прокурора, заспешил к выходу.
Вскоре он находился в кабинете Жердяя и, прыгая с пятого на десятое, доводил до шефа суть происшедшего. По его словам выходило, что правительство скоро окажется ниже плинтуса.
– Так уж и ниже?! – ощерился Жердяй. – Кто он такой, этот банк, хоть и центральный!..
– Мы пропали! Нас повесят на корявой осине!
– Успокойся…
– Или бросят в клетку с голодными обезьянами.
– Ты спятил?
– К диким, голодным, свирепым… Мы сами инициировали закон о наказаниях!
– К черту тебя! – Жердяй размахнулся и стукнул кулаком по столу, так что стакан из тонкого стекла подпрыгнул, упал на пол и раскололся на множество тонких осколков.
Жердяй таращился на осколки, не в силах понять – то ли это судьба, то ли обычное совпадение: мало ли стаканов падает на пол.