Цикады
Шрифт:
Она медленно прошлась по номеру, чему-то усмехаясь. Ощупала тяжелые бархатные шторы, оценила вид на реку за окном, проверила мини-бар, заглянула в ванную и уселась на кровать, противно протянув:
— Ништя-я-як.
— Нравится? — спросил, уже чуя подвох.
— Ты так старался, Антоша, — она снова глянула ему в глаза с вызовом, словно проверяя, как сработает имя. Он скривился, и она кивнула: один — ноль. Он снова почувствовал себя у нее на приеме, где что ни слово, то ловушка.
Стянула толстовку, под которой оказалась выцветшая розоватая майка в катышках и такое худое тело, что
— Не хочешь выпить?
— Хочу, — она подошла к мини-бару, вытащила бутылку пива и отхлебнула громко. Если б могла, она бы еще и рыгнула наверняка. Антон покачал головой.
— Я бы шампанское заказал.
— «Вдову»? Или «Кристалл»? — поморщилась и отставила бутылку.
— Например.
Она снова засмеялась:
— Как же ты хочешь сделать все красиво.
— А что? Это проблема? — вырвалось у него внезапно обиженно.
— Иди-ка сюда.
Подманила его ближе. Он подошел, сел на стул и положил руки ей на талию. Елена отставила банку пива, наклонилась и дыхнула ему в лицо.
— Антоша-Антоша. Я школьный психолог, который трахается со своим подопечным. Здесь ничего красивого быть не может.
— Мне ведь уже есть восемнадцать, — он попытался запустить руку под майку, но Елена сделала шаг назад.
— И что? Как же люди верят цифрам. Как будто все мы Золушки. Куранты бьют: раз — в восемнадцать дети превращаются во взрослых, два — в тридцать в зрелых, три — в пятьдесят в мудрых… Но так это не работает.
— Тебе что, тридцать? — он не мог не спросить.
— А что? Это проблема? — она передразнила. Подалась ближе и положила ледяную руку ему на шею, так что он поморщился.
— Я ведь ничего о тебе не знаю. Даже сколько тебе лет.
— А зачем тебе что-то обо мне знать?
— Ну мы ведь…
— Что? Встречаемся? Нет, тебе есть с кем встречаться.
Он перехватил ее руку, вцепившуюся в шею, и прижал к губам:
— Так ты поэтому злишься? Ревнуешь?
Елена засмеялась:
— Ну конечно! Конечно же, мне есть дело до того, кого ты зажимаешь после уроков. С кем вы делаете домашку и смотрите вместе тиктоки! Конечно, ваше мнение очень важно для нас!
— Ты можешь со мной просто поговорить?
— Ты хочешь поговорить об этом? — передразнила.
— Перестань! — он схватил ее за запястья, увидел, как натянулась кожа, и тотчас отпустил. — Если я тебе так не нравлюсь, зачем тогда это все? Зачем поехала?
Она сделала шаг назад и стянула майку с бра, оставшись в одних брюках, завязанных ремнем.
— Ты такой милый, трогательный, заботливый. Хороший мальчик. Так и хочется сделать тебе какую-нибудь гадость, — она шептала, уже прижимаясь, но он не поддался.
— Не надо так со мной. Я тебе ничего не делал.
— Конечно, нет. Просто снял видео. Просто стал меня шантажировать. Просто трахнул.
— Это не я.
— Что именно?
— Не я снял то видео.
— Тогда кто?
Он покачал головой: охранник будет молчать, если будет молчать он, — таков был уговор.
Она улыбнулась:
— Так, может, я? Сама сняла, а потом прибежала к тебе жаловаться? Чтобы тебя
— У тебя бы не получилось.
— Маленький глупый мальчик. Все бы у меня получилось. Уже получилось. Потому что я женщина. Потому что я старше тебя на десять лет. Потому что я твой психолог и знаю все твои трещинки. Знаю, что ты живешь со строгим папой и очень-очень скучаешь по мамочке. И как же ненавидишь ее за это, Антоша.
Он отбросил ее руку, а она продолжала шелестеть этим тихим шипящим шепотом:
— И как же ты сейчас ненавидишь меня. Ты сбежишь, напьешься на своем дне рождения, чтобы забыться, но забыть не получится. А потом напишешь. Сам. Потому что не сможешь удержаться. Потому что захочешь мне доказать. Что ты взрослый. Что ты можешь меня сделать. Что можешь показать всем этим бабам, каково это — быть настоящим мужиком.
— Хватит! — он рявкнул. — Чего ты от меня хочешь?
— А ты все еще не понял? — интонация сменилась, Елена смотрела серьезно и холодно. — Чтобы ты близко ко мне больше не подходил.
Он схватил куртку и выбежал из номера. Затем прислонился к двери, ожидая, что Елена выскочит следом.
В номере заработал телевизор.
«Когда увидишь меня, только не смейся, ладно
Меня мама решила собрать на твой др
Она уже никуда не летит»
Он только сейчас вспомнил, что обещал Алине заехать пораньше, чтобы они уже вместе принимали курьеров и расставляли еду.
Скинул стикер с сердцем и поднялся со ступенек у воды. Мимо проплыл прогулочный теплоход, из которого долетала музыка:
Розовые розы
Светке Соколовой,
Однокласснице моей… [3]
Вернулся к машине, все еще ожидая чего-то. Ее, записку, сообщение — да хоть чего-то.
До встречи с Алиной оставался час. Он не хотел показываться ей на глаза.
Он не хотел показываться на глаза даже себе.
Она вышла из подъезда — в бежевом плаще, под которым виднелось что-то красное. Села в машину, спустила плащ и показала алое латексное платье в облипку с тонкой бретелькой на одно плечо. Она была сильно накрашена — не вызывающе, но заметно, напоминая девочек, что приезжали по звонку отца. Заметила что-то в его лице и вздохнула, поправив тяжелый браслет с шипами на запястье.
— Тебе не нравится. Я так и знала.
— Нет, что ты. Просто непривычно. Ты выглядишь очень… взрослой.
— Это плохо?
«А что, это проблема, Антоша?» — тотчас отозвалось в голове. Он сжал руль и выругался.
— Все в порядке? Ты какой-то загруженный, — сказала она задумчиво.
— Не каждый день день рождения.
— Кстати. Ты просил без подарка, но я все-таки кое-что купила. На память. Раз уж мы не попали в фотоальбом. В прошлый раз увидела у Сони, подумала, что тоже такой хочу.