Цикл Охранное отделение. Загадка о морском пейзаже

Кротков Антон Павлович

Вильмонт сел в пролетку. Липовый извозчик натянул вожжи, и под копытами зацокали камни мостовой. Периодически оборачиваясь к седоку, Чесноков рассказывал, что уже не в первый раз берет на принадлежащей Департаменту полиции конюшне лошадей и коляску, переодевается в долгополый зипун с нашитым на груди и спине большим желтым номером, нахлобучивает на голову особой формы шляпу с широкими полями и обязательной желтой лентой. Этот маскарад был оправдан тем, что далеко не везде пешему филеру удобно было вести наблюдение.

— Вот только дворники и сторожа допекают, — шевеля плечами, сетовал и одновременно хвалится своей ловкостью Чесноков. — Как увидят, что долго стою на одном месте, сразу гнать начинают, чтобы лошадь на их территории не нагадила. Но я уж знаю, как

отвечать, чтоб отстали. Одному сбрехну, что «дохтура» жду, который к больному пошел. Другого угощу из бутылочки, которая всегда при мне. Третьему по секрету откроюсь, что «барина» велено караулить, проводящего время с чужой женой. Мол, знакомый купец всегда меня для своих тайных амурных поездок берет, так как знает, что если ему случится убегать от разъяренного мужа, то я и моя кобылка его не подведем.

Слушая Чеснокова, Анри чувствовал к нему все большую симпатию: «А он славный парень. Лучшего товарища мне теперь и пожелать нельзя. Спасибо Эристову — он действительно дал мне первоклассных сотрудников в помощь».

Глава 3

В Гельсингфорс они прибыли в разных вагонах. Вильмонт под видом морского офицера — капитана второго ранга. Форму он получил в костюмерной Охранного отделения. Работавший там портной тщательно подогнал ее точно по фигуре Вильмонта. Так что Анри чувствовал себя комфортно в новом образе и даже старался подражать походке морских офицеров, которые ехали в одном вагоне с ним.

Филеру же Чеснокову предстояло вжиться в роль приказчика богатого московского купца, чей хозяин намеревался с разрешения финского магистрата построить в портовом городе консервный и пивной заводики. Второй филер должен был приехать чуть позже.

Гельсингфорс напоминал Петербург. Выгодное же отличие его было в том, что столица Великого княжества Финляндского и одна из главных баз российского Балтийского флота сумела сохранить черты милой провинциальности. Почти за каждым слюдяным окошком стояли горшки с домашними цветами и керамические статуэтки. Прохожие здесь при встрече раскланивались друг с другом, ибо большинство местных жителей знали друг друга по именам. Впрочем, и приезжие тоже, к своему смущению и удивлению, вдруг начинали замечать, что люди вокруг любезно кивают им. По вечерам и в выходные на бульварах, веселя народ, играли популярные мелодии скрипачи и небольшие оркестры из местных жителей. Российские военные с удовольствием подхватили эту традицию и отряжали в город корабельные и полковые духовые оркестры.

Музыка разносилась далеко во все стороны и, казалось, сливалась с окружающими домами. Тридцатичетырехлетнему мужчине временами начинало казаться, что он вернулся в детство и все ему здесь знакомо. «Ну, точно же! — ловил он себя. — Это именно та улица, которую описывал великий сказочник Андерсен, а вот под эту музыку няня или покойная матушка читала мне его сказки».

Вильмонт уже однажды посещал этот город по служебным делам, и с тех пор был очарован его домашней уютной атмосферой. Он шел по мощенным брусчаткой улицам и с удовольствием вдыхал ароматы моря и расположенного поблизости рыбного рынка, останавливался, чтобы послушать дивную-дивную музыку скандинавской Европы или купить сувенир; отвечал улыбкой и поклонами на приветствия финнов. Местное население в массе своей не демонстрировало враждебности по отношению к русским военным. Наверное, именно поэтому с некоторых пор затравленные террористами русские цари предпочитали проводить свой отдых не в Крыму, а именно среди здешних природных красот и не интересующихся политикой жителей.

* * *

Был уже поздний вечер, а вокруг смех, музыка, громкие голоса. И по-северному светло, куда бы ты ни пошел.

Неожиданно заморосил дождь, прохожие, кутаясь в свои одежды, спешили укрыться в кафе. Вильмонт попытался узнать у пожилой финки с зонтом: где находится ближайшее заведение для господ офицеров. Но дама плохо говорила по-русски. К тому же она попеременно пыталась отвечать симпатичному моряку и своей крошечной собачонке. Анри

быстро перестал понимать, какие фразы предназначены ему, а какие — милому песику. Ситуация выглядела комичной.

Дождь вдруг полил как из ведра, и капитан, поблагодарив по-французски искренне желавшую ему помочь старушку, заскочил в ближайшую открытую дверь. Его встретила атмосфера старинной харчевни с плавающими в воздухе облаками табачного дыма, стуком сталкивающихся глиняных кружек, запахами простой, но вкусной кухни. Это была кухмистерская — небольшое кафе, где можно было перекусить, поговорить со знакомыми, выпить крепкого финского пива. Уютно барабанили капли дождя по стеклу, трещали поленья в огромном камине. Народу здесь было полным-полно. Много моряков с торговых и рыболовецких судов. В финский говор вплетались и русские слова находящихся в увольнительных матросов с русских броненосцев и солдат береговых батарей.

На вошедшего офицера посмотрели удивленно. Господам с золотыми погонами предписывалось правилами проводить свое время в заведениях классом выше. Но не снова же лезть под дождь из-за дурацких предрассудков! Не обращая внимания, что он выглядит здесь белой вороной, Анри заказал себе кружку пива и соленой рыбы. Рядом с ним за столом сидел боцман со шведского парохода. Они разговорились.

Когда дождь, наконец, закончился, Вильмонт вышел из пивной. Где-то поблизости щемяще-нежно играла шарманка. Анри огляделся: на углу одноногий человек в матросском бушлате крутил ручку огромного пестрого ящика, который висел у него на широком кожаном ремне, перекинутом через плечо. Маленькая и бойкая дрессированная обезьяна на привязи бегала у ног шарманщика и выделывала разные штуки, забавляющие зрителей.

— Узнайте свою судьбу, приманите Фортуну! — в черед с громкими зазываниями на финском, осипшим басом простуженного «морского волка» кричал он по-русски.

— Удача улыбнется вам! Не пропустите свой шанс! Купите билет и узнайте, что вас ждет! Купите билет! Узнайте судьбу…

Вокруг продавца счастья собралась небольшая толпа зевак. Особенно много было детей.

Мелодия была знакома Вильмонту. Ему вспомнился каток в Юсуповом саду [12] : скрипящий под коньками лед, специально выстраиваемые на зимний период павильоны, где посетители катка могли переодеться, теплая рука Лизы в его ладони. Воспоминание о давно потерянной девушке, которую он продолжал любить, испортило мужчине настроение. Поэтому, когда шарманщик вдруг подошел к нему, Анри встретил его неприязненно. Однако привычного ко всякому обхождению уличного музыканта не смутил неприветливый взгляд офицера.

12

Юсупов сад — чуть усадьбы Григория Юсупова, пожалованной ему Петром I. Одно из романтичных мест Петербурга XIX века.

— Не угодно ли будет Вашему высокоблагородию послушать вальс из города Вены? — осведомился он. — А может, желаете марш?

Шарманщик весь промок и мечтал заработать хотя бы несколько монет, чтобы хватило на ужин с пивом. Его напарница-обезьянка тоже была голодна и с озабоченными криками бегала вокруг хозяина, иногда ловко вскакивая ему на плечо. День для артистов выдался на редкость неудачным. Любопытные прохожие, с удовольствием слушавшие музыку и глазевшие на хвостатую акробатку, не спешили раскошеливаться, чтобы обезьянка вытащила им из красивой коробки билетик с предсказаниями судьбы. Зрители сразу отходили прочь, как только открутивший мелодию шарманщик снимал с головы шляпу и предлагал им в благодарность за представление кинуть в нее несколько монет. Голодный и обозленный шарманщик вконец охрип. Его зазывное обращение к публике: «Приветствую вас, господа! Я пришел сюда вас повеселить да себе что-нибудь в карман положить! — уже не звучало по-цирковому празднично, а скорее напоминало вопли нищих на церковном парапете: «Подайте хоть что-нибудь на пропитание, люди добрые! Ах вы, скупые нехристи, чтоб вас черти поджаривали в аду за вашу жадность!!!!»