Цикл Охранное отделение. Загадка о русском экспрессе
Шрифт:
И все равно, когда полицейский направился к дому, один из подчиненных Гарина с сомнением сказал начальнику:
— Может, для верности окружить дом? Вдруг агент уже прибыл. Как бы он не выскользнул из западни.
Но полковник ответил, что задействовать солдат стоит лишь в крайнем случае:
— Я взял их на тот случай, если придется прочесывать лес. Но лучше обойтись без посторонних. Когда в операции принимает участие много дилетантов, кто-нибудь обязательно допустит оплошность по неосторожности или из-за равнодушия. А мне этот парень нужен живым.
В ожидании возвращения полицейского урядника разведчики расположились за огромной
Рассмотрев карту, полковник Гарин с острым любопытством стал наблюдать за хутором, пытаясь представить, что сейчас делается в доме. Стоящие между ним и хутором небольшие группы деревьев не были ему помехой. До хозяйского дома от их позиции было саженей двести. [20] Приближаться было опасно, ибо их могли учуять сторожевые собаки и поднять лай.
20
Более 400 метров.
Это была довольно обширная усадьба. В центре ее стоял большой каменный дом в два этажа высотой. Его полукругом окружали различные хозяйственные постройки. Слева от хутора спускалась в балочку дорога и, вынырнув из оврага, уходила в лес. С правой же стороны за небольшим яблоневым садом начиналось поле — ровное, как стол.
Вечерело, стоящие особняком деревья отбрасывали длинные тени. В наступающих сумерках полковник обратил внимание на то, что хозяйка выставила в окне лампу с зеленый стеклом.
— Похоже на условный знак, — с нарастающим азартом произнес себе под нос Гарин и озорно взглянул на одного из офицеров. — Как бы нам не спугнуть удачу. Предлагаю поплевать через плечо и послать друг друга ко всем чертям.
Наконец вернулся урядник. Он рассказал, что, кроме хозяйки и служанки, в доме пока никого нет. Но там явно ждут дорогого гостя.
— Судя по ароматам, хозяйка забила свинью и готовит угощение.
— Она ничего не заподозрила? — озабоченно осведомился в предвкушении большого успеха Гарин.
В ястребиных, с рыжей радужкой глазах урядника появилось самодовольное выражение:
— Да нет-т! Марья мне две чарочки на подносе с пятирублевочкой поднесла, чтобы я лишних вопросов не задавал. Посидел немного для виду и отправился восвояси. Круг с версту сделал — и к вам.
От урядника и вправду сильно несло самогонкой. Перед тем как отправиться домой, он спросил, покручивая мокрый ус:
— А вы что ж, господа, выходит, теперь ждать станете?
Ему ответил один из офицеров, который уже устраивался на ночлег на расстеленной на земле шинели:
— А что вас смущает, уважаемый? По-моему, постелька вполне приличная, учитывая ситуацию. Обидно, конечно, что хозяйка этого симпатичного фольварка [21] ждет не меня. Но что поделать! Жизнь давно научила философски относиться к тому, что в мире нет гармонии.
После того как урядник уехал, полковник не удержался и решил сам поближе изучить обстановку. Гарин ползком преодолел открытое пространство. Несмотря на свой достаточно солидный возраст, он двигался очень ловко, не производя ни малейшего шума. Даже чуткие уши сторожевых псов не уловили приближения
21
Хутор.
Гарин обошел вокруг дома, изучая расположение фермы. Это было идеальное убежище и одновременно база для действий на неприятельской территории. Все здесь дышало атмосферой замкнутости и изолированности. Хозяйка хутора — немолодая бездетная вдова, скорее всего, души не чает в ухажере. Агент же так уверен в своей пассии, что даже заранее как-то подал весточку о своем скором визите. Хотя обычно у профессионалов не принято посвящать знакомых женщин по ту сторону линии фронта в свои планы. «Значит, она ему не просто любовница, а верный помощник», — сделал вывод полковник и похвалил себя за то, что раньше времени не раскрыл своего присутствия перед хуторянкой.
Когда Гарин возвращался обратно к месту засады, на него упали первые капли дождя. А через полчаса послышался нарастающий гул приближающегося аэроплана. К этому времени разверзшиеся небеса проливали на землю потоки воды. Только редкий смельчак мог рискнуть подняться в небо в такую погоду. Но, видимо, отменить вылет было нельзя.
Самолет делал круг за кругом над полем, иногда его пилот, словно примериваясь, направлял машину вниз и включал фару. Но, вероятно, раскисшая земля под крылом не казалась авиатору подходящей для посадки.
Было слишком темно, чтобы контрразведчики могли увидеть в деталях, что делается в небе и на земле. Поэтому они ждали в темноте, держа свои револьверы наготове. В конце концов, описав кругов шесть, самолет улетел. Гарин и его люди подумали, что из-за неподходящих погодных условий агент решил возвратиться за линию фронта. Но они ошиблись. Едва забрезжил рассвет, контрразведчики заметили, что в поле шагах в ста от дома лежит какая-то куча тряпья, нечто вроде изодранной палатки. Накануне ее там не было. Подойдя поближе, Гарин и его люди увидели, что это парашют, который не полностью раскрылся. Совершивший неудачный прыжок человек был еще жив. Дыхание его было неестественно частым, иногда из груди вырывались тихие стоны. Он лежал на боку, хотя такая поза лишь усиливала его и без того ужасные мучения. Большой горб мешал ему перевернуться на спину. Этот горб был образован корзиной с почтовыми голубями, привязанной ремнями к его плечам под широким, специально скроенным дождевым плащом, стянутым в талии поясом. Гарин снял с лица агента защитную кожаную летную маску.
— Умоляю, дайте обезболивающего, — едва слышно простонал незадачливый парашютист. Несчастный угасал на глазах. С тоской глядя на врагов, он попросил их еще об одном одолжении:
— Я не хочу, чтобы меня закопали как собаку… я католик.
Гарин велел одному из своих подчиненных скорее сбегать за аптечкой. Когда шприц оказался в его руках, полковник показал его агенту.
— Скажите, к кому вы летели, и я прекращу ваши муки. Обещаю, что вам доставят католического пастора.
Умирающий благодарно прикрыл веки и разлепил потрескавшиеся губы. Гарин припал к самой его груди и с трудом разобрал вырвавшиеся с последним вздохом слова.