Цикл "Пограничная трилогия"+Романы вне цикла. Компиляция. 1-5
Шрифт:
На ночь расположились в тополиной роще у реки, привязали коней у берега, где трава погуще, разделись и в темноте поплавали. Вода была прохладной и шелковистой. Пес сидел на берегу, наблюдал. Утром Билли встал до рассвета, сходил отвязал Ниньо, привел на стоянку, поседлал и сел верхом, прихватив ружье.
— Ты куда? — сказал Бойд.
— Поеду пошуршу, может, надыбаю какой-нибудь жрачки.
— Ладно.
— А ты тут посиди. Я ненадолго.
— Да куда ж я денусь-то…
— Не знаю.
— А если кто-нибудь придет?
— Никто не придет.
— А если?
Билли оглядел его с головы до ног. Бойд скрючился на корточках, кутая плечи
— То есть надо понимать, ты хочешь, чтобы я оставил тебе пистолет.
— Думаю, это было бы очень правильно.
— А ты стрелять-то из него умеешь?
— Да черт подери, что там уметь!
— У него два предохранителя.
— Да знаю я!
— Ну ладно.
Он вынул пистолет из сумки и подал брату:
— Один в стволе.
— Хорошо.
— Зря не стреляй только. Этот один, да те, что в обойме, — это всё. Патронов-то больше нет.
— Да я и не собираюсь стрелять.
— Хорошо.
— А ты вернешься скоро?
— Я ненадолго.
— Ладно.
Он поехал вдоль реки вниз по течению, положив ружье поперек луки седла. Вынул из патронника патрон с картечью, порылся среди патронов в сумке, нашел парочку с дробью номер пять, одним зарядил ружье, второй положил в карман рубашки. Карман застегнул. Ехал медленно, наблюдая, как за деревьями течет река. Отъехав милю, заметил на воде уток. Спешился, бросил поводья и с ружьем в руках пошел к ним, осторожно пробираясь среди прибрежных вётел. Снял шляпу, положил наземь. Позади него заржал конь, он, обернувшись, выругал его сквозь зубы, потом приподнял голову, глянул на реку. Утки были еще на месте. Три бурые морские черняти на оловянной глади затона. Туман стлался над водой, как дым. Пригибаясь, Билли осторожно продирался сквозь кусты. Конь снова заржал. Утки улетели.
Он выпрямился и оглянулся.
— Черт бы тя драл, — сказал он.
Но конь на него не смотрел. Смотрел на другой берег. Обернувшись, Билли увидел пятерых всадников.
Упал на четвереньки. Появляясь и пропадая за деревьями, всадники ехали гуськом вдоль реки вверх. Его они не видели. Утки вверху описали полукруг, блеснув в лучах только что вставшего солнца, и улетели, чтобы сесть где-то ниже. Всадники задирали головы, не меняя аллюра. Среди прибрежных вётел Ниньо стоял на виду, но они его не заметили, он больше не ржал, и они проехали и исчезли среди деревьев.
Билли поднялся, схватил с земли шляпу, нахлобучил на голову и осторожно, чтобы не испугать, вернулся к коню, поймал поводья, вскочил верхом и, развернув коня, бросил его в галоп.
Держась подальше от реки, он заложил дугу по прерии. Верхние ветви тополей уже освещало солнце. Стараясь не терять скорости, он шарил сзади в седельной сумке, пытаясь отыскать патрон с картечью. Всадников за рекой он не видел, а когда за деревьями замаячили свои привязанные к кольям кони, он повернул к стоянке.
Бойд понял, что произошло, прежде чем брат успел вымолвить слово, и сразу кинулся к лошадям. Билли спрыгнул наземь, собрал одеяла, скатал и связал их. Бойд выскочил на речной откос бегом, гоня перед собою коней.
— Снимай с них веревки! — крикнул Билли. — Сейчас нам устроят гонку.
Бойд повернулся. Поднял руку, словно потянувшись к первому из появившихся из-за деревьев коней, но тут его рубашка сзади надулась красным, и он упал на землю.
Потом Билли понял,
Он прозвучал над рекой скупо и плоско, потом из пустыни донеслось эхо. А Билли уже бегал от одного обезумевшего коня к другому, падал на колени, переворачивал брата, лежавшего в окровавленной грязи.
— О господи, — повторял он. — О господи.
Он оторвал от земли перепачканный пылью затылок брата. Его изорванная рубашка была мокрой от крови.
— Бойд, — повторял он. — Бойд.
— Как больно, Билли.
— Я знаю.
— Как больно.
За рекой снова треснул винтовочный выстрел. Все кони выбежали из-под деревьев, кроме Ниньо, который стоял, топча брошенный чумбур.
— No tire, — закричал он. — No tire. Nos rendimos. Nos rendimos aqui.[407]
Опять треснул выстрел. Билли положил Бойда, кинулся к коню и поймал волочащийся чумбур как раз в тот миг, когда животное собиралось броситься прочь. Повиснув на нем, он развернул коня и еле подтащил его туда, где лежал брат; обеими ногами наступил на чумбур, поднял брата, прислонил к коню и толкал вверх, пока тот не оказался в седле, потом перебросил поводья коню через голову, схватился за луку седла и, впрыгнув позади брата, обхватил его, чуть не падающего, вокруг пояса, нагнулся и вонзил каблуки в живот Ниньо.
Пока выезжали из-под деревьев на открытое место, за рекой раздались еще три выстрела, но теперь он уже пустил коня в галоп. Брат елозил в седле такой расслабленный и кровавый, что он решил: все, не иначе как тот уже умер. Остальных коней видел: они бежали по равнине впереди. Один вдруг отстал — видимо, ранили. Пес вообще куда-то делся.
Конем, который отстал, оказался Бейли, пуля попала ему в заднюю ногу, повыше скакательного сустава, и, когда они пронеслись мимо, он остановился. Оглянувшись, Билли увидел, что конь просто стоит, и все. Будто из него душу вынули.
Проскакав еще что-нибудь с милю, он перегнал двух других коней, и они пристроились сзади. Оглянувшись, увидел всех пятерых всадников — они во весь опор неслись за ним, оставляя тонкий хвост пыли, кто-то охлестывал лошадь и сверху и снизу, у каждого в руке винтовка, и всё в лучах только что вставшего утреннего солнца видно ясно, четко, как на ладони. Глянул вперед: трава, трава, трава с кое-где торчащими из нее деревцами юкки, похожими на приземистые пальмы, равнина и трава, трава, а на горизонте голубые горы. И бежать некуда, и спрятаться негде. Вновь и вновь он долбил в бока Ниньо каблуками сапог. Бёрд и Том начали отставать, он обернулся, позвал их. Вновь бросив взгляд вперед, вдруг увидел вдалеке крошечный темный силуэт, ползущий вдоль горизонта слева направо, волоча за собой тучу пыли, и понял, что там дорога.