Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14

Мэннинг Майкл Г.

Позже, когда мы с Пенни лежали в кровати, наслаждаясь приятной тишиной перед сном, она задала мне вопрос:

— Что было не так во время банкета, когда ты ушёл из-за стола?

Я прикинулся дурачком:

— Я сегодня пил эль с Харолдом, когда был во дворце. Вообще говоря, я немного перебрал. У меня начала болеть голова, и мне надо было отлить.

Она молчала с минуту, ожидая продолжения. Когда я ничего не выдал, она подтолкнула меня:

— А что ещё было не так?

— А почему ты думаешь…

— Морт, —

перебила она неодобрительным тоном.

Я вздохнул. Уж мне-то следовало знать, что её не одурачить. Эта проклятая женщина слишком хорошо меня знала.

— Дело в моей матери. Я вижу, как она слабеет с каждым днём.

— Видишь в обычном смысле, или в каком-то ещё?

— В обоих. С тех пор, как я побыл шиггрэс, у меня появилось дополнительное чувство, — объяснил я.

— Но ты не был шиггрэс, — сказала Пенни. — Это был твой двойник. Ты лишь позже получил его воспоминания, когда уничтожил Мал'гороса. Так ты мне и рассказал.

— Это правда, — согласился я, — но не вся правда. Хотя Брэксус считал себя мной, я по-прежнему присутствовал внутри него. Я думал, что все решения принимал я, и лишь позже догадался, что мы с ним были двумя отдельными существами. Я по-прежнему ощущал всё, что ощущал он, мы были вместе.

Пенни перекатилась на бок, повернувшись ко мне лицом и подложив руку под голову:

— И что это за дополнительное чувство?

— Я же тебе рассказывал, что я, как архимаг, могу слышать вещи — голоса, вроде земли или ветра.

— Угу. Но ты сказал, что это на самом деле не как слух.

— Именно. Просто слух — это самое близкое слово для описания того, что я ощущаю. Так вот, это чувство дополняет мой «слух». Пока я был внутри шиггрэс, я развил ощущение чего-то ещё. Я об этом думаю как о «пустоте», или «смерти», или, быть может, «энтропии». Это — сила, сопутствующая жизни, противоположность созидания. Наверное, она — часть мирового равновесия, но я ощущаю её как своего рода тень. Она нависает над всем. В молодых она слабее всего, но в больных или стареющих она становится сильнее, — объяснил я.

— И ты видел её вокруг твоей матери? — спросила она.

Я кивнул:

— Я вижу это во всех. Не всё время, а лишь тогда, когда расслабляю разум, или использую способности архимага без должной сосредоточенности.

— Тебя расстраивает видеть то, что твоя мать умирает, — заявила Пенни.

Я снова кивнул, крепко сжимая губы.

— А вокруг меня ты эту штуку видишь?

Как только эти слова сорвались с её губ, пустота снова вторглась в мои ощущения, и в тусклом свете свечей я увидел, как она скрывается под лицом моей жены — медленный тлен времени, глодающий её жизненную силу. Я крепко зажмурился, силясь закрыть свой разум, отгородиться от своих ощущений.

Её руки обняли меня:

— Тебе следовало раньше мне сказать. Тебя это уже не один год тревожит, так ведь?

— Никто не хочет слышать, что ты наблюдаешь за их постепенным

умиранием, — сказал я, сделав долгий выдох. — В основном мне удаётся отгородиться от этого, или отвлечься. Дети в этом помогают, а также царящая здесь суета. Просто время от времени оно берёт надо мной верх. — «А ещё иногда мне снится, как я высасываю жизнь из людей», — подумал я. Однако эту часть я сказать ей не мог. Это было уже чересчур. После всех тех ужасов, которые Пенни испытывала, будучи в руках шиггрэс, я не думал, что она вытерпит мысли о том, что во мне всё ещё могло оставаться семя зла.

Она поцеловала меня в лоб:

— Дуралей ты, вот кто. Тебе положено делиться со мной подобными вещами.

— Никто ничего не может с этим поделать, — пробормотал я.

Пенни стиснула меня сильнее:

— Ты действительно так думаешь? Возможно, мне следует преподать тебе урок.

Я неплохо себе представлял, о чём она могла говорить. «Да, пожалуйста, преподай мне урок». Я поцеловал её в шею:

— Возможно, я согласен учиться.

Она засмеялась, и оттолкнула меня:

— Вот, теперь-то ты себя и выдал! Неужели это всё было уловкой, чтобы обманом заманить меня в твои порочные объятия?

Я пожал плечами, и одарил её своей лучшей озорной улыбкой.

— Дурость бессмертна, — сказала она, повторяя мне в лицо мой старый девиз.

— Но иногда и дурости кое-чего перепадает, — добавил я. Выражение её взгляда сказало мне, что ночь меня точно ожидала хорошая. А затем раздался проклятый всеми богами стук в нашу дверь. «Етить твою налево!», — подумал я.

— Кто там?! — громко спросил я, не пытаясь скрыть своё раздражение. Поскольку спальня была окружена уордом, посмотреть магическим взором через дверь я не мог.

— Папа, — донёсся из-за двери голос Мэттью. — У меня появилась идея.

— Завтра, — крикнул я.

После короткой паузы он сказал:

— Но ты же не спишь.

— Убирайся!

Я подождал, но больше никаких слов не услышал. Чуть погодя я встал, и выглянул за дверь, чтобы убедиться в том, что он ушёл. Коридор был пуст. Ворча, я вернулся в кровать. Требовалось некоторое время, чтобы вновь поймать упущенное настроение, но я был упорным человеком. И в конце концов добился успеха.

Глава 6

Мэттью снова меня нашёл следующим утром. Обычно он спал допоздна, поэтому увидеть его за завтраком было делом неожиданным.

— Папа, — сразу же сказал он.

— Фа фшто? — красноречиво ответил я с набитым колбасой и яйцами ртом.

— Я тут думал о нашей проблеме.

Проглотив, я чуть придержал поглощение пищи, чтобы успеть сказать:

— О нашей проблеме?

— Касательно АНСИС, — пояснил он.

Это было последним, о чём я хотел думать, не говоря уже о том, чтобы устраивать на эту тему мозговой штурм. Я всё ещё был не совсем проснувшимся.