Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
— Я его вскрою, чтобы мы могли вымыть всю грязь, которая выплеснулась наружу, когда был пробит его живот.
Щёки Ариадны побледнели, и она почувствовала, будто по комнате прошёлся холодный ветер. Всё начало покачиваться, и её зрение сузилось до тянувшегося перед ней длинного туннеля. Она смутно услышала, как Элиз резко приказала одному из стражников:
— Прочь её отсюда, быстро! Если её здесь вырвет, то мне придётся всё начинать сначала.
Харолд и один из стражников поспешно вывели её наружу, и хотя Королеву всё же не стошнило, прошло несколько минут, прежде чем она снова пришла в себя. Она зашла обратно.
Сэр Харолд и стражники были вынуждены вывести прочь ещё несколько человек из кухонной обслуги, в основном потому, что они были почти в обморочном состоянии, а вот главного помощника повара — потому что он думал, будто происходившее являлось каким-то злым ведьмовством. Когда всё устаканилось, и остались лишь Элиз и слуги с более крепкими желудками, Харолд с явно бледным лицом вышел к Ариадне в коридор.
— Настолько плохо? — спросила его Ариадна.
Сэр Харолд покачал головой:
— На поле боя я видел и похуже, и после боя — но есть что-то неправильное в том, чтобы вскрывать человека, и наливать ему в живот воду. Это противоестественно.
Она содрогнулась:
— Я никогда раньше в ней не сомневалась, но мне трудно поверить, что это поможет.
Харолд промолчал, но выражение его лица не оставляло сомнений. Именно Королева позволила Элиз делать то, что она делала.
Королева вздохнула:
— Лорд Гэйлин и дворцовый врачеватель согласны, что он почти наверняка умрёт. Никакого иного выбора не было. — Тут ей в голову пришла другая мысль. «Разве что от этого ему будет умирать ещё больнее». Она выбросила это из головы, такие мысли не помогали.
В тенях тёмного переулка в нескольких милях от дворца прижавшись к стене сидело тело Мойры Иллэниэл. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что она одна, хотя любой маг быстро заметил бы могущественных заклинательных зверей, скрытых в обоих концах переулка и обеспечивавших ей приватность.
Облачённая в холодное одиночество, Мёйра рыдала, поскольку впервые в жизни была совершенно одна, единственная обитательница тела Мойры.
— Я же сказала тебе не делать этого, — несчастно пробормотала она. — Тебе надо было меня послать, или позволить кому-то из новеньких это сделать.
«А разве не этого ты на самом деле хотела?» — пришла непрошеная тёмная мысль. «Теперь у тебя есть истинное тело. Ты живая. Ты — Мойра».
Она зарыдала сильнее, заливая подбородок слезами и соплями:
— Только не так, — прохныкала она. — Так — никогда.
Пока она пряталась, к ней стекались многочисленные послания, отчёты от разных крайтэков, которых Мойра взяла под контроль — но она не могла заставить себя взглянуть на них. Всё её существо было сосредоточено на последних мгновениях её создательницы, поскольку они были связаны, до самой последней секунды. Мёйра даже чувствовала отголоски боли Мойры, когда наручные клинки Тириона пронзили ей грудь.
— «Это — к лучшему», — сказала ей тогда Мойра. — «Ты была именно той версией меня, которой я всегда хотела быть».
— Я не хочу этого, — пробормотала Мёйра, закрыв глаза. Глубоко внутри она сидела её эйстрайлин, эйстрайлин Мойры, источник жизни и эйсара, поддерживавший
Она пока не сделала его своим на самом деле. Она удерживала его до возвращения Мойры, не позволяя её телу умереть, пока та отсутствовала. «Мне только и нужно, что позволить источнику выскользнуть. Даже больно не будет…». Она могла растаять, и оставить позади боль реального мира. На неё снизошло серое спокойствие, и она ослабила хватку.
— «НЕТ!»
Ментальный приказ достиг её подобно беззвучному крику, и оглушил её одной лишь своей силой. На улице в дальнем конце переулка появилось существо, состоявшее из бурлящего чёрного пламени, и даже на таком расстоянии её кожу начало обжигать и покалывать болью. Мёйра с трудом принялась создавать достаточно мощный для сохранения её плоти щит, и едва сумела это сделать.
— «Я отказываюсь терять двух дочерей», — прогремел голос, разбивая её мысли и отчаяние. — «Ты должна жить».
Существо исчезло так же быстро, как появилось, оставив после себя зияющую тишину. Мёйра уставилась в направлении, где оно было, вяло замечая, как соприкоснувшиеся с мощью существа здания начали осыпаться.
— Отец? — Переживание было таким мощным, что сперва трудно было узнать, но когда её разум обработал случившееся, она уверилась в своих выводах. «Это был он».
Она не заметила, как высохли её слёзы. Встав на ноги, Мёйра отбросила жалость к себе, и приняла живое пламя в своём сердце. Мойры, может, и не стало, но её жизнь осталась, дожидаясь, пока кто-то её проживёт. Она начала обращать внимания на приходившие ей сообщения. Под её командой было более пятисот крайтэков, и хотя изначальная миссия была завершена, им требовались новые приказы.
Мёйра устыдилась своей тупости. Мгновения назад она едва не забыла причину, по которой явилась в Албамарл. «Но больше я не забуду». Вытерев лицо рукавом, Мёйра начала отдавать приказы. «Мы спасём тебя, Отец». Затем она вспомнила, что одна, поэтому перефразировала мысль, обращаясь к пустоте, оставшейся там, где прежде жила её сестра: «Не волнуйся, Мойра. Я спасу его, ради тебя».
Глава 17
Керэн снова его поцеловала, наслаждаясь медленной реакцией, отражавшейся на лице Мэттью. Он всё ещё не совсем достиг того, что она считала бы нормальной скоростью, но были определённые преимущества в том, как медленно он реагировал. Она могла наблюдать за трудноуловимыми движениями его глаз и губ, чтобы лучше судить о его чувствах.
Лицо Мэттью всегда было трудно читать, но медлительность его реакции облегчала эту задачу. Она могли видеть лёгкие признаки удивления и удовольствия, которые обычно проходили так быстро, что скрывались его угрюмым выражением лица.
Он моргнул:
— Пожалуйста…
— Я же вижу, тебе приятно, — безжалостно сказала она.
— … прекрати, — закончил он.
— Заставь меня, — ответила она, поцеловав его снова, и засмеявшись над его жалкой, медленной попыткой уклониться от её нежных нападок. Когда он попытался выкатиться из кровати, она накинула на него простыни, и закрутила их, чтобы он не сбежал.