Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14
Шрифт:
Дориан вздохнул:
— Мордэкай, ты такой умный, что иногда я забываю, каким ты можешь быть невежественным. Эти крылья — не для того, чтобы предотвратить режущие или колющие удары. Как ты думаешь, чего носящий такую броню человек боится больше всего? — спросил он, и замолчал, давая мне возможность ответить, но я не стал играть в его игру, и стал выжидать. В конце концов он продолжил: — Он боится палицы и топора. Эти крылья — чтобы не позволить дробящему удару уничтожить его колено или локоть.
— Ох… — глубокомысленно ответил я. — И тоже самое применимо
— Рондели, — подсказал Дориан. — Их называют ронделями… и — да, для них справедлива та же логика, они защищают подмышки.
— Но в твоей нынешней броне ты обходишься без них, — возразил я.
— Моя кольчуга защищает меня от порезов и стрел, но она никак не защищает от переломов костей. Именно поэтому и начали делать «такого» рода броню, — ответил он.
Познания Дориана в этом отношении явно превосходили мои собственные, поэтому я вытащил свои тщательно начерченные планы для следующего набора брони, и показал ему. Я стал указывать ему на предложенные мной изменения в дизайне, и после нескольких часов он отговорил меня от большей их части. Если бы мой отец всё ещё был жив, то он бы засмеялся, и сказал бы мне, что мне с самого начала следовало проконсультироваться с экспертом, но с другой стороны, я всегда был из тех, что сначала допускает ошибки, а уже потом учится на них.
Мы были настолько поглощены своей дискуссией, что часы пролетели мимо, и мы оба опаздывали к ужину. Как обычно, в сутках будто никогда не хватало часов. Когда мы вошли в главный зал, разговоры притихли на миг, когда на собравшихся опустилось молчание. Сперва меня это беспокоило, но я начал к этому привыкать. Теперь же я лишь кивнул всем, и прошёл к своему месту за высоким столом.
Я остановился у своего стула, и покосился на еду, уже поставленную перед ним на стол. Я почти ощущал, как взгляд Пенелопы прожигал во мне дыру, пока я извиняющимся образом глядел на неё:
— Моя милая леди-жена, — громко произнёс я, стараясь говорить достаточно громко, чтобы мой голос разносился по всему помещению, — я надеюсь, что не заставил тебя волноваться, — сказал я ей. Затем я повернулся, и обратился ко всем в помещении: — Пожалуйста, все собравшиеся… ешьте! — сообщил я, пытаясь произносить это дружелюбным тоном, чтобы их подбодрить. Похоже, что это сработало, и по повсюду возобновились разговоры, когда все расслабились и снова принялись за еду. Я многому научился, наблюдая за тем, как Джеймс Ланкастер обращался со своими людьми, но внутри я всё ещё чувствовал себя неуклюже.
Пенни наклонилась ко мне, когда я сел:
— У тебя стало получаться лучше, но мне всё ещё стыдно, когда мне приходится начинать, не зная, когда ты объявишься, — произнесла она голосом достаточно тихим, чтобы никто нас не услышал, и по её интонации я понял, что она была лишь немного раздражённой.
— Прости, — искренне сказал я.
— Просто пошли мне записку, если будешь опаздывать, чтобы мне не приходилось заставлять людей стоять и ждать тебя, прежде чем мы решим всё же
Я широко улыбнулся ей:
— Пусть говорят. Я женат на самой прекрасной женщине в мире. Было бы более необычным, если бы я не пялился на тебя время от времени, — произнёс я, и говорить тихо я тоже не потрудился.
Она покраснела, и одарила меня взглядом, сказавшим мне, что я заплачу за то, что её смутил, но взгляд этот был приятным.
— Чем ты таким важным занимался, что оно не позволило вам с Дорианом прийти на ужин вовремя? — спросила она, ловко меняя тему. — Леди Роуз была весьма разочарована, когда его не оказалось здесь в начале.
Роуз Хайтауэр вообще-то сидела рядом с ней, когда она это произнесла, и она бросила предупреждающий взгляд на Пенни.
— Я была всего лишь озабочена, — сказала она, промакнув губы ручным полотенцем.
Тут заговорил Дориан:
— Простите меня за то, что я заставил вас волноваться, леди — я всего лишь растолковывал моему доброму другу Графу подробности ремесла бронника, — сказал он. Как обычно, он будто совершенно не осознавал, что происходило вокруг. Я начинал сомневаться, что он когда-нибудь осознает, что его любовь не была неразделённой… с другой стороны, возможно, что он намеренно держал себя в невежестве. Если бы он признался себе, что она отвечала на его чувства взаимностью, то ему, возможно, пришлось бы что-то с этим делать. Для него это, вероятно, было страшнее, чем выйти против армии Гододдина.
— Ремесло бронника? — сказала Роуз, подняв бровь в изящном выражении удивления. — Добрый Граф что, собирается вскоре устроить ещё одну войну? — спросила она. Я внимательно следил за ней, пока она это говорила — несмотря на её навыки ведения беседы, её взгляд задерживался на Дориане гораздо дольше, чем где-то ещё.
— Прекрати, Роуз — и ты тоже, Дориан. Я сказал вам обоим, чтобы вы обращались ко мне по имени. Это же не официальная церемония, это — ужин, причём в моём доме, — сказал я.
Дориан тихо засмеялся — они оба любили подначивать меня моим новым общественным положением.
— Осторожнее, Роуз, мы не должны оскорблять нашего доброго хозяина замка, — с деланной серьёзностью сказал он.
— Воистину так, Дориан! Пожалуйста, прости нас, Мордэкай, — ответила Роуз, присоединяясь к игре. Говоря это, она мягко положила свою ладонь ему на предплечье. Это был маленький жест, намерением которого было подчеркнуть её слова, но я готов был поспорить на фунт золота, что он не сдвинет эту руку с места, пока на ней лежит её ладонь. Она, наверное, тоже это знала. Женщины коварны.