Циклоп
Шрифт:
Эльза медлила с ответом. Страхолюдина? Нет, это уж слишком. Но и красавцем Натана назвать было трудно. Губы — оладьями, и видно: не в драке расквасили. Глаза навыкате, ноздри раздулись, вывернулись. Еще не урод, и вообще, с лица воды не пить… Впрочем, кто сможет точно провести границу, за которой начинается уродство?
— Надо узнать, закончился ли размен. Что у тебя с ухом?
— А, это… Камнем порвало, когда меня убивали. Господа маги меня спасли! И господин Вульм. Если б не они…
Эльза жестом пресекла словоизвержение:
— У тебя были еще повреждения? После размена, и перед тем,
Натан задумался, морща лоб.
— Два зуба выбили. Синяки, ссадины…
— Все?
— Ага.
— Закрой глаза.
Парень послушно зажмурился. Сивилла возложила руки ему на голову. Натан растекся кашей, губы-оладьи сложились в блаженную ухмылку.
— Еще могу, — бормотала сивилла, как в бреду. — Могу!..
Она тоже улыбалась, но улыбка на ее лице, обезображенном струпом, смотрелась жутковато. Эльза походила на безумную. Или одержимую. Снизу донеслись приглушенные шаги, голос Циклопа — слов было не разобрать — и стук входной двери. Господа маги изволили встать, понял Вульм. Не зовут, и ладно. Лучше за этими приглядеть. Еще взбесятся по новой… Он сам себе дивился. Кто б сказал, что Вульм из Сегентарры на старости лет станет подрабатывать нянькой — мигом зубов бы не досчитался! Денег, что ли, с Циклопа стребовать?
Под окном заржал пони.
— А это что у тебя? — спросила Эльза.
— Где?
— Вот, на голове.
— Шишка, небось. Ты меня… Когда вы меня толкнули, госпожа Эльза, я по лестнице кубарем… Ну, вот и набил.
— Я? Толкнула?!
— Вы не виноваты! Я дверь открыл, а вы как наброситесь! С ног меня сшибли… Я ж не знал, что вы такая сильная! — в голосе Натана звучал восторг. Парень неуклюже пытался льстить: — А шишка заживет! Подумаешь, шишка! Я на вас не в обиде. Честно!
— Шишка, значит, — Вульм без церемоний запустил пальцы в жесткую, кучерявую шевелюру изменника. Нащупал бугорок, и впрямь напоминавший шишку. Словно по наитию, передвинул ладонь правее, раздвинул волосы: — А это что?
— Где?!
— Щупай, щупай…
Натан лихорадочно обшаривал голову:
— Шишка! Еще одна…
— Как это тебя угораздило? Еще жениться не успел, а рога уже выросли!
— Рога?!
— Нет, это мозги наружу лезут! Много их у тебя, не помещаются…
Парню потребовалось время, чтобы осознать: насчет мозгов Вульм шутит. И насчет женитьбы. А насчет рогов — чистая правда. Вот они, под пальцами.
— Так что ж это теперь? Я что, демоном стану?!
Рожки. Вывороченные ноздри, губы-оладьи. Пласты исполинских мышц, ороговелые ступни с «трещинами» на пятках… «Копыта! — понял Вульм. — Точно, копыта!»
— Демоном? И не надейся! Скорее уж, бычарой.
Натан побагровел:
— Вы это серьезно, господин Вульм?!
— А что, в морду дашь? Забодаешь?
— Вы это бросьте… со мной шутки плохи…
— Ты сам прикинь, бедолага! Рога, копыта, силы — хоть паши на тебе…
— Я не хочу быком! Уж лучше демоном! — забыв о своих выдающихся достоинствах, парень сел на кровати. — Госпожа Эльза! Скажите ему! Вы же обещали! Мой отец платил не за быка…
Дрожа всем телом, сивилла отпрыгнула к стене:
— Я не знаю… Не знаю я! Обычный размен, таких много делали. Он должен был стать сильным! Очень сильным! Это вы отвели
Она закрыла лицо руками. Сгорбилась, сделавшись похожа на старуху. Надо же, изумился Вульм. По себе так не убивалась, как по парню. Женских слез он терпеть не мог. В прошлом Вульму доводилось отправлять женщин в мир иной. Но мучить — никогда. Не нравилось ему это, раздражало.
— Хватит! — рявкнул он. — Кто тут сивилла? Он еще будет меняться?
— Н-не знаю…
— А что ты знаешь? Как глаза выцарапывать?
— Я пробовала, — Эльза едва сдерживала рыдания. — Я даже что-то почувствовала… Мы обычно видим: закончилось, или нет. А тут ничего не разберешь. Это из-за двойного размена…
Она понурилась, остро переживая свою никчемность.
— Ладно, — Вульм махнул рукой. — Хватит рассиживаться! Дел прорва, а мы тут бычка щупаем… Вставай, красавец. Телочку твою мыть будем, завтрак готовить…
— Вы что?! Не смейте! Я сама!
Возмущенная Эльза была чудо как хороша, особенно в профиль.
— Сама-сама! А воду кто таскать будет? Демон Шебуб?
— Я буду! — воспрял изменник. — Я уже таскал…
— А я уже мылась! Ночью…
— Ничего, еще разок помоешься, — Вульм встал у окна. — Вон, гости к тебе едут…
Холодок пробежал по хребту. Пропустив один удар, сердце ринулось вскачь. Сивилла ты, выругал себя Вульм. Напророчил… От города к башне галопом мчался отряд всадников. Крылья плащей, блеск доспехов. И впереди — знаменосец с ало-зеленым стягом.
Цвета королевского дома.
2.
Ветер дул с моря.
Снег валил мокрыми, слипшимися хлопьями. Дома, деревья, перила Гертрудина моста, статуи королей на Владычном спуске — все превратилось в неопрятные, бесформенные сугробы. Редкие прохожие натягивали шапки на уши, прятали носы в воротники. Кто поумней, спешил убраться в тепло, под крышу. Трубы над харчевнями плевались едким, черным дымом. От набережной слышался грохот. Штормило, волны молотами били в берег. Вода сгребала гальку в пенную горсть, тащила на глубину, про запас. Пара утлых челноков, забытых хозяевами у причала — или рассохшихся до такой степени, что их бросили на произвол судьбы — сорвалась с привязи, умчалась в кипящую заверть, как две гончих, услышавших звук охотничьего рога. Было ясно, что обратно не вернется ни гвоздя, ни доски. Пенные гребни вздымались над насыпью, грозя ближайшим зданиям. Заполошно каркали вороны, кружась в сером, беспокойном небе. Их грай сливался с шумом воды и воем ветра — дикая, прекрасная, бесчеловечная симфония.
— Ты уверен, что здесь нет ловушки? — в сотый раз спросил Циклоп.
— Конечно же, есть, — в сотый раз ответил Симон.
Старец ехал на пони, сын Черной Вдовы брел пешком. Всадник из Симона был аховый: колокольня на сарайчике. Все казалось, что старца вот-вот сдует, унесет в метель. Ноги рослый маг поджимал, иначе подошвы башмаков чиркали по булыжнику. Следом увязалась кудлатая собачонка, время от времени облаивая путников.
— Ты мог бы отказаться…
— И ты мог бы.
— Нет.