Циклопы. Тетралогия

Обухова Оксана Николаевна

– Ну как же!
– картинно огорчился смершевец.
– Из Вахтанговского театра, Ольга Александровна договорилась... Я специально через пробки ехал.

– Так вы идите! Они сейчас в малом зале репетируют! И Вера Дмитриевна уже два часа как здесь.

Константинович галантно приподнял бейсболку:

– Мерси, мадам, за понимание.

И споро потрусил по разветвленным коридорам очага. "Борис, я руковожу наблюдением, ты - передвижением, иначе заплутаем".

"Налево

к лестнице. Потом направо".

Лев Константинович повернул к лестнице, снял с головы бейсболку с длинным козырьком, тихонько выглянул из-за угла.

Возле конторки бабушки-вахтерши уже стоял неприметно серый господин. Интересовался чем-то.

– Дак это из Вахтанговского!
– донесся до слуха уверенный голос охранницы.
– Какие-то костюмы для постановки привезли.

Топтун еще о чем-то спрашивал, бабушка пожимала плечами...

"Уходим, Боря, - скомандовал Лев Константинович.
– В репетиционный зал - нельзя..."

"Я и не собирался вас туда вести, - оборвал Борис.
– Поднимайтесь по лестнице, первый пролет, поворот направо. Дальше - к гримеркам".

Лев Константинович прислушался и выдохнул! От выхода донесся глухой хлопок служебной двери: филер потопал на стоянку, вахтерша бабушка прикинулась перед органами опытным цербером, чего-то убедительно насочиняла.

Длинный полутемный коридор со множеством дверей. Снимая на ходу канареечный халат, Борис толкал одну дверь за другой - повсюду заперто. Дошел почти до выхода к кулисам основного зала, наткнулся на незапертую.

На легкий скрип дверных петель повернулась щедро накрашенная актриса-любительница. Девушка сидела перед зеркалом, торопливо шлепала на щеки грим - вишневые румяна. Судя по надетым на ноги лаптям и юбки из холстины, давали что-то из крестьянской жизни.

– Вам кого?
– не отвлекаясь от процесса, произнесла "пейзанка".

– Добрый день, барышня, - галантерейно приосанился Лев Константиныч.
– Простите за вторжение.

– Вам - кого?
– с нажимом повторила девушка.

– Я старый друг Ольги Александровны. Хочу ей сделать сюрприз. Вы мне не поможете?

Упоминание лелиного имени мгновенно изменило атмосферу: с невнимательно небрежной, на полную гостеприимства. Барышня-крестьянка отложила баночку с румянами, садиться предложила.

– Видите ли, сударыня, - доверчиво, по-стариковски, глядя на "пейзанку", велеречиво объяснялся генерал, - я хочу сделать Ольге Александровне сюрприз. Вы не могли бы, милая, отнести Оленьке записочку... Ничего не говоря обо мне, это сюрприз! Я хочу быть для нее приятной неожиданностью...

В результате хитрых объяснений, генерал заполучил бумажку, нацарапал на ней несколько строк:

"Уважаемая

Ольга Александровна. Леля.

Я близкий друг Вашего внука. Нам необходимо встретиться и поговорить.

Жду Вас в гримерке. Прошу не показывать волнения.

Мобильный телефон и сумочку, пожалуйста, оставьте в репетиционном зале.

За Вами наблюдают".

Лев Константинович вчетверо сложил бумажку, протягивая ее девушке, смущенно улыбнулся:

– Здесь личное, сударыня. Рассчитываю на вашу скромность.

Молоденькая девчонка покраснела даже под белилами-румянами, цапнула записку и не удержалась от укола:

– Могли бы и не предупреждать..., - повела плечом: - Я не читаю чужих писем...

– Я полон восхищения, мадмуазель!

Понукаемый генералом взгляд постоянно тянулся к зеркалам гримерки. Лев Константинович ходил по узкому проходу между креслиц, бдительно прижмуривался: не хотел встречать кумира с разбалансированной зеркалами психикой! Кружил, сновал, но всюду - натыкался. Блестящие под лампами поверхности подхватывали и многократно множили его фигуру из любого положения! Манили поглядеться!

Завьялов сжалился:

"Да ладно, Лев Константиныч, охорашивайся. Я как бы - отвернусь".

"Спасибо, друг Борис!" - генерал тут же приник к зеркалу.

Завянь не видел, но почувствовал - приглаживает брови. Остатки прежней роскоши на черепушке грамотно распределяет.

"Порядок, Боря, генерал Потапов - в форме".

"Ты, генерал Потапов, учти - Леля курильщиков не любит. Мой дед иногда трубочку покуривал. Но только - на балконе".

Борис уже не знал, что лучше: отвлекать взволнованного почитателя пустыми разговорами и тем дробить сознание, или заткнуться, спрятаться и дать восстановиться целостному интеллекту. В дороге до Москвы они уже обговорили все детали, Лев Константиныч матерый трезвомыслящий разведчик... Еще недавно был. Всех топтунов засек с профессиональной четкостью. Бабушкам и девушкам извилины заплел...

Волнение вмешалось в планы с оглушительностью канонады! Завьялову уже казалось, что еще чуть-чуть и разнервничавшийся Лев оглохнет к внутреннему голосу (личного) рассудка и затокует, как распустивший хвост глухарь!

В подобной обстановке лучший метод - оплеуха. Пощечина, точнее выражаясь.

"Лев Константинович, а за своими женами - ты так же ухаживал?"

"В смысле - как?" - затормозил нервную пробежку между кресел генерал.

"В смысле - с помешенным рассудком".

"А я что... уже?"

"Уже отъехал, дядя Лева. Уже - в соплях".

"Да я тебя... ЩЕНОК!!"

"Во. Узнаю дружище генерала..."