Циклопы
Шрифт:
Кеша смотрел на дорожку из белого порошка и обрезок широкой трубочки для коктейля, как неандерталец на шампур:
– Это... то, что я думаю, да? Или...
– Это то, что ты думаешь, Кеша. Вставь трубочку в нос, зажми одну ноздрю, втяни...
– Борис Михайлович...
– пораженно прошептало тело-Иннокентий, - я никогда не слышал, чтобы ВЫ...
– Враки, Кеша, враки, - убедительно соврал Завьялов. А сам подумал: «Любопытно. Кеша собирал про меня информацию? Ее кто-то для него собирал?..
Тогда какой здесь выхлоп? И стоит ли соваться?!»
Но Иннокентий, с удивительным послушанием, уже «пылил» ноздрей. Реакция - пошла. Причем стремительно. На мягкий подголовник дивана откинулся уже совсем другой «Борис Завьялов»: задумчивый улыбчивый ушлепок.
Завянь дал телу время на полноценное погружение в нирвану. (Болтливость нападет немного позже, сначала мы чуть-чуть поулыбаемся.) Ласково поглядел на собственный разомлевший организм и приступил с простейшего вопроса, для смазки и разгона, так сказать:
– Кеш, а Жюли красивая?
Тело шлепнуло ресницами, причмокнуло губами:
– Божественно.
– Ты ее любишь?
– Угу.
Разговор пока что клеился и продвигался - вяло. Кеша безвольно плыл по кокаиновой волне, водил глазами по потолку...
– Кеш, а Жюли - кто?
– чувствуя себя папашей Мюллером, применившем на допросе изощренные методы давления, поинтересовался Боря.
– Моя жена.
«Ого! Не дай бог, реально - наша!
– Борис стремительно прогнал эту мысль по голове: - Жюли, Жюли... Проститутка, что ли? Эскорт? Нет, не эскорт, имечко Жюли попахивает стриптизом из того же Конотопа... Черт! А если они меня женили и грохнут из-за хаты?!»
– А вы давно женаты?
– Не очень...
– На родимом лице возникло небольшое оживление. Тело-Иннокентий село прямо, поглядело на «бомжа» Завьялова, как на родного брата, и отправилось в экскурс: - Я увел ее прямо со свадьбы, представляешь! В тот год были в моде тематические свадьбы, Жюли и ее бывший - Стефан выбрали церемонию в феодальном стиле, я познакомился с чужой невестой на репетиции. Делал моей божественной Жюли многоуровневую прическу... И вот мы только поглядели в глаза друг другу и - все!
– пропали оба! Она была в аривальном платье, я был...
Интимные одежные подробности Завьялова интересовали слабо.
– Кеш, а ты что же... парикмахер, получается?
Тело забормотало, Борису послышалось перечисление синонимов: «Куафер, брадобрей, цирюльник...»
– Ах, да! По-вашему - стилист, - весомо и значительно подтвердило тело.
«Твою ма-а-ать!! В меня какого-то фигаро заслали!! Ничего получше не нашлось?!»
А Кешу уже понесло, как того Остапа Бендера:
– Вообще-то, - доверительно склоняясь к «бомжу», повествовал «стилист Завьялов», - я хотел отправиться в свадебное путешествие к моему кумиру.
– Тело закатило глаза и, сжав руки перед грудью, с придыханием поведало: - К Сереже Звереву. Вам, Борис Михайлович, повезло, вы живете
Завьялов плюнул на возникшую было разницу мировоззрений и не стал вносить поправок, так как под воздействием кокса тело незаметно прошло точку невозврата. Ключевая фраза была произнесена.
– А ты в какое время живешь-то, друг Кешка?
– Завьялов ласково перебил восхищенное восхваление парикмахерской звезды Сережи Зверева.
То, что произошло дальше, напомнило Борису сценку из жизни попугаев. Сидел себе яркоперый говорун на жердочке - бац!
– на клетку плед накинули. Кеша заткнулся так резко, что вроде бы даже язык прикусил. Сидел и пучил на «бомжа» совершенно круглые птичьи глаза.
– Ну, ну, Кешка!
– приободрил Завьялов.
– Какие тайны могут быть между своими? Ты мне и так уже все выболтал, болтун - находка для шпиона.
Куафер обтер ладонью моментально вспотевший лоб.
– Я что... у ж е?! Все-все?!
– Уже, Кешенька, уже, - добродушно скалясь, подтвердил Завянь.
– Все-все.
– О боже... Я идиот. Жюли этого не переживет...
– «Поражение в правах», да, друг?
– Да фиг с ним с н а ш и м поражением!
– внезапно взвился куафер.
– Поражение отразиться на наших детях!!
– У вас есть дети?
– проявил заботу Боря.
– Нет. Но мы уже записались в...
Не договорив, тело стремительно захлопнуло рот обеими руками. Над сомкнутыми ладонями на Завьялова таращились безумные глаза.
Дети это серьезно, существенно расстроился Борис. В каких бы правах их там не ущемили, дети - запредельная цена.
Что делать?
Успокоить Кешку, что выболтал не много?
Или уже и так без разницы?
Честь вычислять разницу между «выболтал совсем чуть-чуть» и «крупномасштабной находкой для шпиона» Завьялов оставил за парикмахером.
Кокс брал свое, из-под ладоней неудержимо лились слова:
– Я говорил Жюли: «Давай к Сереже! Погуляем, почудим...» Она сама! Сама ваш роман выбрала!!
– Чей это - ваш?
– напрягся Завьялов.
– Ваш и Зои Карповой!!! «Изумительный роман, удача, очереди ждать не надо»!!
– Парикмахера несло в болтливость бесповоротно и стремительно. Сделав речь слегка манерной и писклявой, Иннокентий изображал жену Жюли: - «Мы в теме того времени, дорогой, готовить нас не нужно...» Сама уговорила!! Я хотел к Сереже!!
Судя по всему, из какого бы времени стилист ни прибыл, нравы там остались прежними: Иннокентий искал в Завьялову мужчину-единомышленника и непрозрачно намекал: «Все бабы одинаковые дуры. Они там напортачат, куда-то влипнут, а разгребать-то - нам».
– Ты что-то сказал о Зое Карповой?
– прервал стенания Борис.
– А как же!
– отлепив ладони от лица, заверещало тело.
– Самый знаменитый роман столетия: вы и обворожительная Зоя! Жюли все форматы с вами проглядела! В архивах рылась, мечтала вами побывать!!