Циклы и волны глобальной истории
Шрифт:
Кроме того, рассмотрение в данной работе долговременных циклов глобализации как циклов, включающих чередование волн дифференциации и волн интеграции, нисколько не исключает существования других типов циклов, описывающих процессы глобализации, в том числе более коротких по своей продолжительности. Как будет показано, соотнесение разных по своей природе циклов и волн, а также учет взаимодействия между некоторыми из них не только возможны, но и необходимы для более полного анализа исторической динамики глобализации.
ГЛАВА 1. ОБЩЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ГЛОБАЛЬНОЙ ИСТОРИИ
1.1. Необходимость глобальной истории
Почему возникает необходимость в развитии глобальной истории — в отличие от истории локальной, истории отдельных стран, регионов, цивилизаций и, наконец, в отличие от истории всемирной или всеобщей, которая, казалось бы, объемлет все? В чем специфика глобальной истории по сравнению
Начнем с локальных историй — историй отдельных мест, городов (например, истории Москвы или Лондона), отдельных государств (например, истории России или Франции), отдельных регионов (например, истории Юго–Восточной Азии или Центральной Европы), отдельных цивилизаций (например, истории Древней Греции или Западной Европы) и даже целой группы цивилизаций (например, истории Востока). Несмотря на сильно различающийся масштаб, всем этим историям присущи некоторые общие ограничения, вытекающие из их локальности. Во–первых, это ограничение пространственно–географическое: здесь рассматривается история определенной ограниченной территории земной поверхности, а то у просто отдельной ее точки, Во–вторых, это ограничение временное: история города, государства, одной из цивилизаций или их группы по своей временной продолжительности несоизмеримо меньше не только истории человечества в целом, но и истории цивилизованного мира. Данная страна или цивилизация либо возникли гораздо позже первых цивилизаций (таковы не только все современные государства и цивилизации, но и кажущиеся для нас «древними» древнегреческая или древнеримская цивилизации), либо же они давно прекратили свое существование и, следовательно, также сильно ограничены во времени (Древний Египет или древнейшие цивилизации Междуречья).
Но дело не только в самих этих ограничениях как таковых. Проблема состоит в том, что историю любого города, любой страны или цивилизации нельзя понять без ее связи с историями других городов, других стран и цивилизаций, которые влияют друг на друга и являются взаимозависимыми. Так, историю России нельзя понять без знания истории Западной Европы, Арабского халифата. Золотой Орды, Османской империи, Ирана, Китая, Индии и т.п. Так же обстоит дело и с временной протяженностью: историю США нельзя понять без знания истории Западной Европы, историю Западной Европы невозможно постичь без учета истории Древнего Рима и Древней Греции, ту, в свою очередь, — без знания истории древней Персии, Древнего Египта, Междуречья и т.п. Тот факт, что история США сплошь и рядом изучается без знания истории Западной Европы и вне всякой связи с ней, а история Древней Греции — без знания истории Персии, Древнего Египта и др., говорит лишь о качестве такого «изучения» и ни о чем больше. История — это ткань, из которой мы пытаемся вытянуть отдельные нитки, не понимая, что все нити взаимосвязаны и тесно переплетены, что само «выдергивание» нитки неизбежно ведет к ее деформациям и обрывам. Именно так изучают историю в школах и университетах. Нужно ли удивляться, что такая история сплошь и рядом непонятна, скучна и мало что дает человеку не только в духовном, но даже и в практическом плане? Такая история действительно слишком часто учит лишь тому, что она ничему нас не учит.
Чрезмерно узкая специализация в исторической науке нередко приводит к тому, что теряется сам смысл изучения истории. Бесконечное накопление отдельных исторических фактов превращается в самоцель; при этом длительные споры ведутся по поводу отдельных фактов и фактиков, по поводу уточнения отдельных дат и мест, где происходили те или иные события. Уточнение необходимо, но оно совершенно недостаточно и часто не принципиально для общей трактовки исторических процессов. К тому же оно никак не спасает от набегов на историю отдельных представителей естественных наук, обладающих ярко выраженным антиисторическим мышлением и стремящихся под видом «уточнения» разрушить историю как таковую. В этом плане справедливой остается констатация современного австралийского историка Д. Кристиана, попытавшегося обосновать необходимость Универсальной истории: «Увы, историки так поглощены исследованием деталей, что они стали пренебрегать масштабным видением прошлого. Действительно, многие историки, веря, что в конечном счете факты скажут все сами за себя (лишь только их будет накоплено достаточное количество), намеренно отказываются от обобщений и забывают, что любые факты говорят только «голосом» исследователя. Результат такого одностороннего подхода — дисциплина, несущая большое количество информации, но с фрагментарным, узким видением своего исследовательского поля. Не удивительно, что становится все труднее и труднее объяснить тем, кого мы учим, и тем, для кого пишем, зачем им вообще нужно изучать историю» [Кристиан, 2001, с. 137 — 138].
Казалось бы, всемирная история лишена этих недостатков, ведь она охватывает и соединяет (или пытается охватить) все страны и цивилизации, все эпохи и периоды, начиная с возникновения самого человека. Но, увы, делает это существующая всемирная история совершенно неудовлетворительно. По сути
Коренной недостаток существующей всемирной истории состоит в том, что в ней никак не отражено реальное, действительное единство человеческой истории, теснейшая взаимосвязь всех ее ветвей и подразделений. Единая история искусственно, ради «удобства изучения» (каково это удобство, можно судить по тому характерному факту, что ни один историк не знает всемирной истории, потому что знать ее невозможно в принципе), делится на о сдельные, изолированные друг от друга истории. А потом из этих отдельных историй, как из кирпичей, хотят сложить единую живую историю. Но получается не живой организм, а только труп или скелет. Естественное человеческое стремление состоит в том, чтобы увидеть и почувствовать связь времен, связь эпох и цивилизаций; но вместо того, чтобы помочь в этом стремлении, узкие специалисты – историки утверждают, что такие связи исторической науке не известны. И действительно, узкие специалисты настолько «закапываются» в мельчайших деталях отдельных исторических событий, что в принципе перестают видеть историческое развитие целом, отрицая его единство и целостность. Однако «связь времен» необратимо распалась в головах узких, односторонних специалистов, а не в действительной непрерывной истории, в которой настоящее вытекает из прошлого, а будущее — из настоящего. На самом деле терпит фиаско рассечение единой живой истории на отдельные, изолированные, замкнутые в своей уникальности «события» и «факты». Разумеется, охватить единство истории нашему ограниченному познанию чрезвычайно трудно. Дело дошло до того, что очевидное единство человеческой истории приходится доказывать. Выдающийся немецкий философ Карл Ясперс, занимавшийся этой проблемой, указывал на следующие очевидные его предпосылки:
«Это единство находит свою опору в замкнутости нашей планеты, которая в качестве пространства и почвы едина и доступна нашему господству, затем в определенности хронологии единого времени, пусть она и абстрактна, наконец, в общем происхождении людей, которые относятся к одному роду и посредством этого биологического факта указывают нам общность своих корней… Существенная основа единства состоит в том, что люди встречаются в едином духе всеобщей способности понимания. Люди обретают друг друга во всеобъемлющем духе, который полностью не открывает себя никому, но вбирает в себя всех. С наибольшей очевидностью единство находит свое выражение в вере в единого Бога» [Ясперс, 1994, с. 207].
Современный американский историк Дж. Бентли, говоря о роли межкультурных и межцивилизационных взаимодействий для периодизации глобальной истории, отмечает: «Начиная с отдаленных времен до наших дней межкультурные взаимодействия имели важные политические, социальные, экономические и культурные последствия для всех участвующих народов. Таким образом, становится понятным, что процессы межкультурного взаимодействия могли бы иметь некоторое значение для задач распознания исторических периодов с глобальной точки зрения… Исследователи все более осознают, что история является продуктом взаимодействий, вовлекающих все народы мира. Фокусируя внимание на процессах межкультурного взаимодействия, историки могли бы легче распознавать паттерны непрерывности и изменения, отражающие опыт многих народов, вместо того чтобы навязывать всем периодизацию, выведенную из опыта немногих привилегированных народов» [Бентли, 2001, с. 172 — 173].
Глобальная история непосредственно исходит из единства исторического процесса которое обусловлено тем, что этот процесс происходит на Земле с ее определенными природными условиями и в определенном смысле является продолжением развития единой биосферы. Глобальная история — это единая, но многообразная история. Она не является ни простой суммой историй отдельных этносов, народов, наций, ни тем абстрактно общим, что есть во всех этих историях. Скорее глобальная история является тесным переплетением, взаимодействием различных, разошедшихся, дифференцированных линий, нитей развития человеческого рода, — подобно тому, как ткань является переплетением отдельных нитей, но представляет собой нечто принципиально новое по сравнению с их механической совокупностью.