Цири (сборник)
Шрифт:
Было зелено и очень тепло. Воздух, когда его не освежала краткая буря, был плотным, жарким и липким, как крупник [129] .
Двадцать шестого мая пересекли Яругу по новенькому, беленькому пахнущему смолой мосту. Остатки старого моста, черные, закопченные и обугленные балки, виднелись в воде и на берегу.
Цири сделалась неспокойной.
Геральт знал. Знал ее намерения, знал о планах, о договоренности с Йеннифэр. Он был готов. И все-таки мысль о расставании болезненно
129
горячая водка с медом и пряностями.
За руинами сожженной корчмы, на развилке дорог за деревней Укропня стоял – возрастом, пожалуй, за сто лет – раскидистый черешневый дуб, сейчас, весной, усыпанный маленькими паучками цветов. Население всей округи, даже далекой Спалли, привыкло использовать огромные и достаточно низко расположенные ветви дуба, чтобы вешать на них досочки и таблички, содержащие различную информацию. По этой причине дуб, выполняющий для людей роль связующего звена, именовался Древом Познания Добра и Зла.
– Цири, начни с той стороны, – скомандовал Геральт, слезая с лошади, – а ты, Лютик, посмотри с той.
Развешанные на ветках досочки колебались на ветру, сталкивались, словно колотушки.
В основном здесь сообщалось об обычных после войны поисках пропавших родных. Много было объявлений типа «ВЕРНИСЬ, Я ВСЕ ПРОЩУ», немало извещений об эротическом массаже и подобного рода услугах в окрестных селах и городках, много объявлений и торговых реклам. Была любовная переписка, были доносы и анонимные заявления, подписанные доброжелателями. Попадались также досочки, содержащие философские взгляды их авторов – в основном кретинско-бессмысленные либо омерзительно непристойные.
– О! – воскликнул Лютик. – Замку Растбург срочно требуется ведьмак. Оплата высокая, ночлег по высшему классу и экстраординарный стол гарантируются. Воспользуешься, Геральт?
– Ни в коем случае.
Сообщение, которое они искали, нашла Цири.
И тут же сказала ведьмаку то, чего он ожидал уже давно.
– Я еду в Венгерберг, Геральт, – повторила она. – Не хмурься. Ты же знаешь, я должна. Она ждет меня там.
– Знаю.
– Ты едешь в Ривию, на встречу, из которой все время делаешь секрет.
– Сюрприз, – поправил он. – Сюрприз, а не секрет.
– Ладно, пусть будет сюрприз. А я покончу в Венгерберге со всем, что полагается, заберу Йеннифэр, и мы будем в Ривии через шесть дней. И незачем прощаться. Не навек расстаемся. Всего на шесть дней. До свидания!
– До свидания, Цири.
– Ривия, через шесть дней, – повторила она еще раз, заворачивая Кэльпи.
И сразу пошла галопом. Скрылась очень быстро, а Геральт почувствовал, как какая-то страшная, холодная, костистая лапа стискивает ему желудок.
– Шесть
– Для Цири, – сжал губы Геральт, – нет вещей невыполнимых.
– Неужто…
– Она далеко не та девочка, которую ты знал, – оборвал Геральт. – Не та.
Лютик долго молчал.
– У меня странное ощущение…
– Замолчи. Не говори ничего. Очень тебя прошу.
Май кончился. Близилось новолуние, луна шла на ущерб и была уже совсем тоненькой. Они ехали к маячившим на горизонте горам.
Ландшафт был типично послевоенный. Посреди полей то тут, то там вздымались могильные холмики и курганы, в буйной весенней зелени белели черепа и скелеты. На придорожных деревьях болтались повешенные, на дорогах, в ожидании голодной смерти, сидели нищие. У леса, в ожидании, когда нищие ослабеют, сидели волки.
Отстраивались деревни и поселки, от которых остались лишь закопченные трубы печей, стучали молотки, визжали пилы. Неподалеку от развалин бабы дырявили сожженную землю мотыгами. Некоторые, спотыкаясь, тянули бороны и плуги, а холщовые шлеи врезались им в исхудавшие плечи. В бороздах дети охотились на личинок и дождевых червей.
– У меня неясное ощущение, – сказал Лютик, – что здесь что-то не так, чего-то недостает… Тебе не кажется, Геральт?
– А?
– Что-то здесь ненормально.
– Все здесь ненормально, Лютик. Все.
Ночью, теплой, черной и безветренной, освещенной далекими вспышками молний и заполненной неспокойным ворчанием громов, отдыхающие после дня езды Геральт и Лютик увидели, как горизонт на западе расцветился красным заревом пожара. Это было недалеко, поднявшийся ветер принес запах гари и дыма. Принес он и обрывки звуков. Они слышали – хоть и не желали слушать – крики убиваемых, вой женщин, наглый и торжествующий рев банды.
Лютик молчал, то и дело тревожно косился на Геральта.
Но ведьмак даже не дрогнул, даже не повернул головы. А лицо у него было как из латуни.
Утром двинулись дальше. На поднимающиеся над лесом струйки дыма даже не смотрели.
А потом столкнулись с колонной поселенцев.
Они шли длинной колонной. Медленно. Несли маленькие узелки.
Шли в полной тишине. Мужчины, юноши, женщины, дети. Шли без вздохов, без плача, без слова жалобы. Без криков, без отчаянных рыданий.