Цирк доктора Дулиттла
Шрифт:
Собаки узнали Джона Дулиттла, оставили кошку и припустили со всех ног ему навстречу. Тем временем кошка спустилась с дерева, распушила хвост и шмыгнула в кусты.
— Доктор! — радостно лаял О’Скалли. — Ну что? Софи уже в морс?
Собаки терлись о его ноги и наперебой расспрашивали его. Пришлось доктору рассказать с начала до конца всю историю путешествия к морю и обратно.
Чуть позже он сидел в своем фургоне в окружении звериного семейства и повторял свой рассказ.
Крякки подала доктору полдник. Ей очень хотелось накормить Джона Дулиттла как следует,
Мэтьюз Магг узнал, что вернулся его друг, доктор Джон Дулиттл, и тоже поспешил к нему. Пришлось доктору в третий раз повторить всю историю от начала до конца.
— Да, — протянул Мэтьюз Магг, — несладко вам пришлось, господин доктор. Слава Богу, все уже позади. Блоссом ни о чем не догадывается.
— А что случилось с Хиггинсом? Где он теперь? — спросил доктор.
— Хиггинс? — переспросил Мэтьюз Магг. — Он неплохо устроился. Теперь он работает конюхом в Ашби. Он доволен.
— А что придумал Блоссом вместо номера Софи? — продолжал расспрашивать доктор.
— Ничего, — ответил Мэтьюз. — Вы помните Геракла? Того силача, которого вы лечили? Он уже выздоровел и снова дает представления. Публика в восторге.
— А мы заработали кучу денег! — сказала Бу-Бу. — Угадайте, сколько мы выручили за номера с тяни-толкаем?
— И сколько же?
— Двести сорок девять шиллингов и пять пенсов, — радостно сообщила сова.
— Так много? Двести сорок девять шиллингов и пять пенсов за одну неделю?! Столько денег я не зарабатывал за год, даже когда лечил людей, и у меня отбоя не было от пациентов. Это значит, что скоро мы сможем оставить цирк.
— Вы собираетесь оставить цирк, доктор? — переспросил Тобби и положил лохматую морду на колени доктора.
— По чести говоря, я никогда и не собирался работать в цирке до конца жизни, — ответил Джон Дулиттл. — У меня столько дел в Паддлеби, что трудно себе представить.
— Ах, — грустно вздохнул Тобби, — а я-то думал, что вы останетесь с нами.
— А как же быть с цирком доктора Дулиттла? — спросил Скок. — Вы только подумайте, какой замечательный, настоящий и без обмана цирк мог бы получиться. Все звери только о нем и мечтают.
О’Скалли поддержал Скока:
— Мы даже придумали себе номера. Не торопитесь уходить из цирка.
— А наш театр? — вмешался в разговор Хрюкки. — Мы могли бы создать театр зверей. Пока вас не было, я сочинил пьесу. Я назвал ее «Невоспитанный помидор». Там будет толстуха, которая очень любит поесть, вот ее роль я и сыграю.
— А что случится с домом в Паддлеби? — раздраженно крякнула утка. Она убирала посуду со стола и стряхивала крошки со скатерти. При этом она так разволновалась, что выронила из крыльев тарелку и та разбилась. — Ну вот, опять из-за вас одни убытки! Все вы, звери, становитесь похожи на людей и думаете только о себе. Кто из вас подумал о докторе? Пока его не будет в Паддлеби, дом обветшает, а сад зарастет сорняками и превратится в джунгли. Конечно, вам до этого и дела нет!
После
— Крякки права, — сказал доктор Дулиттл. — Когда мы с помощью тяни-толкая заработаем столько денег, что хватит расплатиться с моряком за корабль, мы сразу же уйдем из цирка.
— Ух, — заскулил Тобби, — а я так мечтал о цирке доктора Дулиттла! Вот это был бы цирк!
Хрюкки был того же мнения:
— А я так мечтал сыграть в театре! А если у меня призвание? Загубите молодой талант ни за грош…
— Тоже мне, Шекспир свинячий! — негодовала Крякки. — На прошлой неделе ты мечтал торговать зеленью и овощами.
— Одно другому не мешает, — не сдавался Хрюкки. — Я бы утром торговал морковкой и редиской, а вечером играл бы в театре.
Утром уже весь цирк знал, что доктор Дулиттл возвратился. Сначала его навестил Блоссом. Хозяин цирка и не подозревал, что доктор был хоть как-то замешан в похищении тюленихи. Вслед за ним пришел силач Геракл. Он был искренне рад возвращению Джон Дулиттла. Друзья приятно беседовали и пили чай, когда объявили, что утреннее представление начинается. Гераклу пора было идти, и доктор вызвался его проводить.
Когда Джон Дулиттл возвращался в свой фургон, его нос вдруг уловил резкий запах. Джон Дулиттл оглянулся, принюхался и обнаружил, что вонь идет из шатра заклинательницы змей Фатимы. Доктор обеспокоился и заглянул в шатер. Фатимы там не было. Доктор приоткрыл корзину со змеями и увидел, что все шесть змей лежат почти без сознания. Одна из них заплетающимся языком рассказала доктору, что Фатима перед выступлением брызжет на них хлороформом — снотворным раствором, чтобы ей было легче справиться со змеями.
Доктор вознегодовал. Стояло прекрасное солнечное утро, пели птицы, все живое радовалось жизни, а Фатима, эта обманщица Фатима истязала дурманящим снадобьем невинных ужей! Доктор помчался к Блоссому.
Господин Блоссом вместе с Фатимой осматривали в то время большой купол цирка.
— Я возражаю! — решительно закричал доктор Дулиттл. — Такое нельзя позволять! Как смеет Фатима одурманивать змей? Это жестоко!
— Какие пустяки! — улыбнулся ему в ответ Блоссом. — Мы готовимся к представлению. У меня совершенно нет времени на пустые разговоры.
— Не суйте свой нос в чужие дела! — злобно прошипела Фатима. — Ничтожный, жалкий докторишка!
Джон Дулиттл грустно понурил голову и отправился к себе в фургон. Он не умел отвечать грубостью на грубость. Тем временем ворота цирка распахнулись и толпа посетителей с радостным гомоном вбежала внутрь. Доктор шел через толпу и раздумывал, как бы выкрасть змей и отпустить их на свободу. И тут он заметил, что люди спешат к помосту в углу.
Возникший словно из-под земли Мэтьюз Магг взял доктора под руку и повел его к помосту, на котором, как оказалось, стоял доктор Браун, тот самый шарлатан, с кем Джон Дулиттл встретился по пути в Стоубург. Он на все лады расхваливал свои чудодейственные пилюли и настойки.