Цирк Обскурум
Шрифт:
— Говори, или я позволю Куинн и Харту поиграть с тобой. Поверь мне, ты этого не хочешь. Они вдвоем сейчас очень воодушевлены, — предупреждаю я. И они не единственные. Клаб рычит, ударяя кулаком по лицу одного из них, когда тот извивается, пытаясь вырваться. Спейд пинает другого, рявкая приказ говорить. Мы все злы и на взводе.
— Вы окружены и беспомощны, — говорю я им низким и убийственным голосом. — Теперь вы в цирке. Никто не может спасти вас, и вы будете молить о смерти, прежде чем мы покончим с вами. Говорите.
Тот, что посередине, смотрит на Эмбер. Я не знаю, что он видит в ее лице, но его глаза расширяются и он переводит взгляд на меня.
— Мы ненавидим вас, — выплевывает он. Несмотря на страх, ненависть побеждает. — Ты можешь убить нас. Это ничего не изменит.
— О, мы не собираемся тебя убивать. Не сразу, — насмехается Эмбер. — Сначала мы поиграем с тобой.
Он снова смотрит на нее, его ноздри раздуваются от отвращения, но его страх силен. В конечном итоге это побеждает.
— Какой-то парень…
Его друг толкает его локтем.
— Заткнись, — шипит он.
Я выхватываю нож из-за пояса и бросаю его. Может, я и не так хорош, как Клаб, но я не отстаю. Нож вонзается прямо ему в грудь. Он булькает и задыхается, в ужасе глядя вниз, когда начинает умирать. — Невежливо прерывать кого-то, когда он говорит, — предупреждаю я, оглядываясь на мужчину посередине. И он, и его друг теперь борются всерьез. — Продолжай.
Эмбер прыгает вперед и приседает перед ним на корточки, прижимая топор к его подбородку.
— Он имеет в виду сейчас, иначе… — Она тянет его вниз, слегка перерезая ему горло, и он отшатывается, пытаясь увернуться от нее.
— Я не знаю, ладно? Какой-то парень, который проходил мимо, говорил нам о вас, ребята. Он сказал нам, где вас найти и как легко будет вас остановить, поскольку полиции все равно, что с вами будет. Вы не такие, как мы. Вы уроды. Это показалось мне хорошей идеей! — Он снова дергается. — Убери ее к чертовой матери от меня!
Эмбер откидывается назад, наклоняя голову.
— Какой мужчина?
— Я не знаю, незнакомец, — шипит он, а затем плюет в нее, несмотря на свой страх.
Мы замираем. Она медленно поднимает руку и проводит ею по маске, куда он плюнул.
— Ты пожалеешь об этом, — предупреждает она, хватая топор и отдергивая его назад. Его мучительный крик сотрясает воздух, когда она со всей силы вонзает топор ему в ногу и продолжает рубить, отсекая его от колена. Его друг кричит, пытаясь вырваться, когда его забрызгивает кровью. Я наблюдаю, обдумывая его слова, в то время как сердце радостно хлопает и кто-то подбадривает меня. Никто из нас не делает попытки остановить ее, когда она переводит взгляд на его вторую ногу и начинает рубить.
— Он прав, — замечаю я, перекрывая его крики. — Полиции все равно. Мы чужаки, уроды. Они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь нам. Нам нужно либо убить их, либо как-то наказать. В любом случае, мы предоставлены
— Они пришли сюда, в цирк, — напоминает мне Харт. — Они пришли в это место без правил, без законов и вошли по собственному желанию. — Его ухмылка порочна. — И мы дадим им то, что они хотят — уродов.
Эмбер, теперь тяжело дышащая и вся в крови, оглядывается на меня.
— Они умрут. Они пришли сюда за смертью, так что они ее получат. Схватив мужчину за челюсть, она заставляет его открыть рот, когда он приходит в себя от вызванной болью потери сознания. Он снова начинает сопротивляться, несмотря на сильную потерю крови. — Не двигайся, или все пойдет не так.
Он замирает с широко раскрытыми глазами, когда она хватает его за язык. Он паникует, кряхтя от страха, когда она зажимает его пальцами.
Она ухмыляется и отрубает его топором, прежде чем бросить в его друга.
— Плюнь в меня сейчас, ублюдок.
Его крик — уникальный звук без его языка, а затем он снова теряет сознание, падая на пол. Она встает и отступает назад с окровавленным топором в руке. Его кровь растекается по песку, и я знаю, что пройдет совсем немного времени, и он умрет.
— Она права. Убей его. — Я киваю на другого. — Тогда мы сожжем все тела. Мы избавимся от всех следов, что когда-либо были здесь. Пришло время двигаться дальше.
Поворачиваясь, я направляюсь к выходу, чтобы отдать приказ. Рев этого человека наполняет воздух позади меня, когда моя семья набрасывается на него и вымещает свой гнев за смерти и разрушения, которые они вызвали.
Я не могу удержаться от улыбки. Это как симфония для моей тьмы.
Глава
30
Мы собираем вещи в рекордно короткие сроки, желая уехать до восхода солнца. Мы не можем восстановить выжженную землю, и мы не можем забрать наших мертвых с собой. Мы хороним их под ближайшим деревом, ставим надгробия и молимся за их безопасный переход в следующую жизнь, а затем отправляемся в путь.
На наших сердцах тяжесть, и мы устали после долгой ночи, проведенной за уборкой и перевязкой ран, но мы знаем, что нам нужно продолжать. Мы по очереди садимся за руль, и на этот раз едем дальше, чем раньше, почти шесть часов, пока Даймонд наконец не чувствует себя умиротворенным.
Однако нечестивым нет покоя, и как только мы находим идеальное поле у реки, мы начинаем процесс обустройства. Сегодня необычно тихо и грустно, несмотря на то, что обычно все складывалось счастливо. Это чувствуют даже дети. Они помогают, как могут, и, видя, как они пытаются всех подбодрить, я улыбаюсь, но я не могу забыть того, что произошло.