Цирк под одеялом
Шрифт:
ГЛАВА 22
Но так подруги думали ровно одну минуту, гордясь мужеством Свистунова. А потом на них снова навалилась тревога за него. Особенно она навалилась на Киру.
— А вдруг он тебя убьет?
— Ты будешь переживать?
Кира честно попыталась представить себе, как она это переживет. И внезапно чуть не задохнулась от охвативших ее чувств. Жизнь без Свистунова казалась мрачной, как темная ночь без рассвета, как черно-белый мир без ярких красок, как… Одним словом, Кира всплакнула и повисла
— Свистунов, милый! Сделай так, чтобы этот тип тебя не убил.
Свистунов заглянул ей в глаза. И, видимо, прочитал там что-то такое, что заставило его встрепенуться и проникновенно произнести:
— Не волнуйся, дорогая. Я ему этого не позволю. Не хочу, чтобы ты стала из-за меня плакать.
Леся удивилась. Кто плачет? Кира? Свистунов ошибается. Но взглянув на подругу, внезапно замерла. В глазах у той стояли такие крупные слезы, что тут уж было невозможно ошибиться. Кира ревела. Ревела от страха, что наркобарона, бандита и вообще криминального типа Свистунова сегодня вечером элементарно не станет на этом свете. Казалось бы, радоваться надо. А она ревет!
Леся и сама не заметила, как начала шмыгать носом. Так, зареванных, Свистунов их и отправил. Нет, не домой.
— Вам надо выручать вашу машину, — сказал он им. — Витек вам поможет. Он уже звонил. Скажет, что и где нужно подписать. Но все равно дело это нелегкое. Мороки много.
— Это и к лучшему, — всхлипнула Кира. — За хлопотами про тебя думать меньше станем.
Но напрасно она так считала. Все бумаги подруги подписали. Но легче им от этого не стало. И они поехали домой волноваться, переживать и ждать.
Дома Киру поджидал Фантик. В страшном гневе и с не менее страшной обидой. Но едва взглянув на свою хозяйку, он закрыл пасть, уже открытую для возмущенного вопля. Кира выглядела подавленной и такой несчастной, что кот, вместо того чтобы устроить хозяйке скандал за то, что она снова оставила их одних на всю ночь, просто подобрался к ней поближе и, дождавшись подходящего момента, устроился у Киры на коленях, мурлыкая, словно маленький переносной моторчик.
Поглаживая шелковистую, чуть вьющуюся за ушками и на грудке шерсть своего любимца, Кира постепенно если не успокаивалась, то впадала в какой-то транс. Так она провела время до вечера. И продолжала сидеть в полной темноте. Встать, чтобы зажечь свет, у нее сил не было.
— И чего я так переживаю? — бормотала Кира себе под нос. — Прямо даже не понятно. Ведь все будет хорошо.
Фантик мурлыкал, подтверждая слова хозяйки.
— Свистунов не такой человек, чтобы вот так взять и позволить себя убить.
И это Фантик подтвердил. А потом к Кире пришла Леся. И повторила все то же самое. Слово в слово. И повторяла до тех пор, пока Кира не уверилась в этом окончательно. Но ночь прошла. А от Свистунова не было никаких известий. Наступило утро, и Кира уже буквально не находила себе места.
Когда к ней пришла Леся, то увидела,
— Я не знаю, что мне делать!
— Поехали к дому этого Растопупко! — сказала Леся.
И они поехали. И даже свели знакомство с консьержем. Они спрашивали Лейлу, но он сказал, что девушка ушла вчера вечером вместе со своим свекром. И с тех пор они не появлялись. Услышав об этом, Кира побледнела, словно сметана. И прислонилась к стене.
— Эй, девушка! Вы что, беременны? — испугался консьерж. — Вы тут в обморок падать не вздумайте.
— Это ужасно!
— Врача могу вызвать! Поедете в больницу?
— Если с ним что-то случилось, я тоже умру!
— Все когда-нибудь умрут.
Консьерж окончательно уверился, что девушке нужна врачебная помощь. И потянулся к телефону, чтобы набрать «03». Но Леся вовремя вытащила подругу на улицу.
— Очень тебе надо в больницу. Поехали лучше к Пучкову! Все отвлечешься.
Но Кира не хотела к Пучкову. Их расследование внезапно перестало ее интересовать. Ее вообще больше ничего не интересовало. Но обычно мягкая Леся не позволила Кире раскиснуть. И почти насильно потащила ее к следователю.
— Неудобно ведь! — твердила она. — Два раза человек уже только за последний час позвонил. Надо съездить!
У следователя Кира несколько пришла в себя. Главным образом потому, что думать про исчезнувшего Свистунова ей не давали. А заставляли вспоминать малейшие подробности Дининой исповеди.
— Насчет убитого Алексея и дрессировщика Железного мы и так были уверены, что это она постаралась, — говорил Пучков. — Но вот то, что и Людмила тоже на ее совести, за это вам огромное спасибо от всех нас.
— А как вы догадались, что Лешу и Железного… Что это она?
— Железный нам сам сказал, а…
— Как это сказал. Он же умер!
Пучков хитро прищурился:
— Это вам в цирке о его кончине доложили?
— Да. Оттуда слух пошел.
— Все верно. Это мы его распустили.
— Но зачем?
— А затем! Затем, чтобы не подвергать жизнь человека опасности. А у нас таким образом оказался ценный свидетель.
Оказывается, Железный порассказал про Дину немало интересного, что открыло глаза на ход событий в этом запутанном деле.
— Значит, когда я вам позвонила, — спросила Леся у следователя, — вы уже знали, что Дина — убийца?
— Конечно!
— Поэтому так быстро и откликнулись на мою просьбу приехать?
— Да. Признаюсь, ваш звонок снял у меня камень с души.
Дрессировщик Железный пришел в себя накануне вечером. До этого он был очень плох. И врачи не знали, выживет человек или скончается. Но когда дрессировщик очнулся, он оказался очень даже энергичным. И первым делом попросил следователя.
— Хочу вам признаться во всем! — такими словами встретил он Пучкова. — Уверен, если я не покаюсь, то просто погибну.