Цирк приехал!
Шрифт:
— Нет, конечно. Но почему ты веруешь? Может, чудо какое видел?
— То-то и оно, что видел!
Чудо, которое он видел, потрясло его, укрепило веру в могущество бога…
«Выведи меня на крылечко, Боренька», — не раз просил его сосед по квартире, в которой когда-то покойные мать и отец снимали комнатенку. Сосед опирался на Борькино плечо, и оба медленно шли к крыльцу. Там Борька подставлял под его омертвевшую ногу скамеечку. Сосед разговаривал, шутил и вдруг ни с того ни с сего на землю падал, закатывал глаза, начинал корчиться. Кричал. А изо рта у него пена. Страшно глядеть.
Всякие средства пользовал
Отвели соседа в церковь. Как только он вошел, затрясся весь, упал. Закричал. И с ним приключился точно такой припадок, как всегда. А вокруг тропарь в честь Симеона пели. И Борька вместе со всеми шептал.
Подбежал дьяк к лампаде негасимой, что над ракой Симеона висела, отлил из неё в кружку масла, святой водицы добавил, размешал и соседу поднес. Чуть не захлебнулся сосед, но пришел в чувство. Многие заплакали.
Страшно стало Борьке. Уцепился он за материну юбку да так заорал, что пришлось его вынести на паперть…
Хоть и поцеловал сосед чудотворца в руку сквозь прорезь, а чуда не свершилось. Домой все возвращались мрачные.
И вдруг среди ночи — истошный крик. Бросились все, как были полуодетые, в комнату к соседу: «Помирает, что ли?» А сосед… пляшет! Пляшет, и по его лицу катятся слезы… Мать красивым грудным голосом величание затянула: «Ублажаем тя, преподобе отче Симеоне, и чтем святую память твою, наставниче монахов и собеседниче ангелов…» Свершилось чудо. Вылечился сосед. Навсегда вылечился.
— Вы, Александр Иванович, сомневаетесь, конечно, что так было, и они не верят, видите, как Влас хохочет, — с грустью закончил Борька, — а только все это — истинная правда! Был человек порченый, стал нормальный.
— Я тебе верю, — к удивлению всех, сказал учитель. — И верю, что сосед твой не шарлатан. Внезапные исцеления бывают. Только мощи тут совсем ни при чем. Нервные болезни иногда происходят от самовнушения. Самовнушением и излечиваются. Самовнушением, а вовсе не мощами. И у твоего соседа была нервная болезнь. Я вот какой случай припоминаю. У нас в госпитале один раненый лишился дара речи. А потом речь к нему вернулась. А было это так. Раненому становилось все хуже. Парализовало руку и ногу. Еле-еле двигался на костылях. А однажды сидел он на завалинке и увидел, как с высокой крыши падает мальчишка-голубятник. Это настолько потрясло раненого, что к нему вернулся дар речи, он отшвырнул в сторону костыли и бросился к упавшему мальчишке.
— А Павлик про такой случай рассказывал, — вмешалась Нина. — У его отца друг есть, зубной врач. Очень вспыльчивый. Приходит к нему пациент, стонет, а до больного зуба дотронуться не дает. Совсем врача замучил. Тот не выдержал, рассвирепел да ка-ак даст ему в скулу! Зуб сразу болеть перестал. Не знал потом пациент, как врача отблагодарить за такое лечение…
Все засмеялись. Даже Борька улыбнулся. «Хоть бы Аркадия Викентьевича кто так вылечил…» — подумал он.
— А насчет мощей, — продолжал Александр Иванович, — я тебе вот что скажу. Если условия для гниения благоприятны, то святой сгниет в могиле, как обыкновенный грешник. И, наоборот, бывали случаи, когда находили нетленными тела известных пьяниц, гуляк,
Борька молчал.
— А священнослужители частенько верующих обманывали. Вместо мощей подделки всякие клали. В девятнадцатом году во многих монастырях и церквах по просьбе самих верующих делали ревизию мощам. По всей России. В одной гробнице в Архангельске нашли обыкновенный уголь, битые кирпичи, щебень, в другом городе в раке обнаружили матерчатую куклу, в третьей не было ничего, кроме ваты…
— А что нашли в гробнице у нашего Симеона? — спросила Нина.
— В нашей церкви раку, может, и не обследовали. Я не знаю, — ответил Александр Иванович. — Ну, ребята, пора домой! Мать волнуется…
— А что решили насчет футбола? — спросил дорогой Борька.
— Ничего не решили, — ответил Влас. — Коля сказал, что футбол — не буржуазная игра, а настоящая физкультурная. А я сказал, — сверкнул глазами Влас, — что лучше играть во все буржуазные игры сразу, чем слушать фискалов…
Александр Иванович вдруг остановился около телеграфного столба.
— Смотри-ка, Борис! Интересное объявление!
На небольшой бумажке, прилепленной к столбу черным хлебным мякишем, было написано фиолетовыми чернилами:
«Цирку требуются комнаты. Звоните по телефону 23–16».
Вернувшись домой, Александр Иванович хитро глянул на Борьку и снял трубку телефона:
— Алло! Двадцать три шестнадцать! Я по объявлению!
— Да, да, слушаю… — услышал Борька голос из трубки.
— Вам комната нужна?
— А в каком районе?
— В центре. Вы не можете сказать, когда точно приедет цирк?
— Дня через два-три… Так какой адрес, я записываю.
— Сейчас я перезвоню. Что-то плохо слышно, — сказал Александр Иванович, подмигнул Борьке и положил трубку на рычаг. — Вот видишь, совсем немного ждать осталось! Ну как, идем завтра в клуб?
— Идемте… — вздохнул Борька.
Глава шестая
СПЛОШНЫЕ НЕПРИЯТНОСТИ
Неприятности начались, когда Ромка вернулся домой, А в школе все складывалось как нельзя лучше. Римма согласилась ехать в клуб вместе. Не очень охотно, правда, но все-таки согласилась. От покупки билетов в клуб Ромке тоже удалось отвертеться.
— Я не могу сидеть в пятнадцатом ряду, — сказал он Павлику. — Я привык в ложе дирекции или в партере недалеко от сцены. Иначе я ничего не воспринимаю…
Зачем зря тратиться, когда у Ромки есть знакомства в мире искусств? Главный администратор Нового клуба. Он, правда, друг папы, а не Ромки, но это все равно. Администратор не раз говорил Ромке: «Приходи запросто! Тебе всегда будет место».
После школы Ромка позвонил администратору:
— Сегодня решил посетить вас!
— Все билеты проданы. Аншлаг, Рома. Кто же в день спектакля просит пропуск? Ведь ты театральный человек! И потом, все деньги идут в фонд английских детей!
— А за деньги билеты есть? — чуть не плача, спросил Ромка.