Циркач срывается с каната

Самойлов Алексей

В это время появился Шеф. Он подошёл сзади к Толе, хлопнул того по плечу и вложил в руку какой-то предмет. Увидев ещё и Шефа, Толя ущипнул себя, чтобы проснуться, а потом рассмотрел вещицу — это была его коробочка из-под кассеты для видеокамеры. Шеф глянул на рыдающего Эльдара, затем повернулся к браткам, помахал им мобильником и нарушил тишину:

— Я вызвал ОМОН. Предлагаю всем делать ноги. Кто не спрятался, я не виноват.

Ионов попятился к машине. Оставив трупы на поле брани, братки и сам Ионов с такой же скоростью, как и Шульга до этого, умчались.

Марина стояла рядом

и глядела на мёртвое тело Александра Михайловича. Эльдар, наконец, заметил её. Его лицо было белее мела.

— Я никогда не знала, что он и есть Хан, — сказала Марина.

— Его зовут Борис. Он мой отец, — произнёс Эльдар и снова обнял мёртвое тело.

Альбина подошла к Марине и протянула ей «Спектр»:

— Его жизнь в твоих руках.

— Не надо, — Марина взяла автомат и бросила его в ноги подошедшему Толе, — Альбина, пойдём отсюда.

— Эй, у меня машина есть! Тут, недалеко, — напомнил о себе Шеф.

Толя, Марина, Альбина и Шеф медленно побрели по просёлочной дороге. Оставив Эльдара одного рядом с горой трупов, двумя автомобилями «Ауди» и простреленной «Газелью», в которой уже не стонал убитый шальной пулей Егор.

Все молчали, слишком поглощённые своими мыслями и впечатлениями. Все, кроме Альбины, которая не могла молчать:

— Марина, это Марк Михайлович. Он спас тебя два раза.

— Очень приятно, — ответила Марина и посмотрела на улыбающегося Шефа, — Он спас меня три раза, и мы вообще-то знакомы.

— А, ну да… Это я как-то…Не учла.

— Я всегда выполняю данные обещания, — добавил Шеф и протянул Марине пейджер.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Это… — Альбине не терпелось всё выяснить, — кто же нанял вас и Толю? Теперь уже нет смысла скрывать.

— Да, это точно. Я всё равно разорву контракт и выплачу неустойку, — Шеф похлопал Толю, — следствие затянется, и нам всем придётся туго.

— Да не будет следствия. Ионову это не нужно, он замнёт дело, — возразила Марина.

— А ОМОНа не будет, да, Шеф? — подал голос Ушанов.

— Хорошая шутка должна быть всегда к месту, — ответил Марк Михайлович, — а с клиентом… Только без дальнейших вопросов, пожалуйста. Его фамилия Шульга.

— А-а-а-а… — протянули хором Толя, Альбина и Марина, а Толя спросил: — Тогда на кой ляд Шульге подставлять Кислицына?

Марина остановилась, хищно посмотрела на Толю, взяла его за майку и спросила:

— Что? Как ты сказал?

— А вы чего, не знаете? Если всё было затеяно не ради того, чтобы убить Ионова, то ради того, чтобы подставить Кислицына. Я сам это недавно понял!

— Так мы никогда не дойдём до машины. Всё равно ни в чём не разберёмся. Давайте базарить в нормальной обстановке, — попросил Шеф.

Все снова замолчали, даже Альбина. Ей приходилось поддерживать Марину, испытавшую самое сильное потрясение за сегодняшний день. Даже когда в неё целился бандит, даже когда пули свистели над головой, даже когда она узнала, что Хан — отец Эльдара, она не испытала ТАКОГО.

Согласившись на шоу с покушением на Ионова, она подставила любимого человека. Это был просто шок. Кислицын… Андрюша… Шок.

Эпилог

Клиент рвал

и метал. Он грозился уволить всех к чертям, грозился разнести здесь всё к такой-то матери и сыпал значимыми тирадами:

— Нет, объясните мне! Я вам что, мало лавандосов плачу?! Вы что тут, с жиру все перебесились?! Етить твою налево, етить твою направо! Подавитесь своей неустойкой! Пошли на три буквы, далеко, надолго и никогда не возвращайтесь!

И Настя, сопровождаемая своим рабом и телохранителем Олегом, хлопнула дверью. Шеф облегчённо вздохнул. Вряд ли девчонка будет капать своему папаше — ведь она и так всё делала в тайне от него.

Зачем? Шеф мог лишь догадываться… Здесь не было политики, а скорее, девочка с большими деньгами просто забавлялась. Она хотела какого-то компромата, а какого — сама не знала. Шеф не знал, что Настя просто-таки до безумия была влюблена в журналиста Кислицына.

После того, как Марина косвенным образом познакомила её с «Кислым», у Насти и началась эта любовная болезнь. Сперва с помощью папы была уволена Марина за то, что не познакомила. Потом настал черёд папы. Настя изводила его днями и ночами, в конце концов, старший Шульга не выдержал и после съёмки «Оппонента» рассказал Кислицыну, что, мол, моя дочь хотела бы с вами пообщаться. Андрей тогда отказался, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Доведённая до отчаяния Настя, кропя подушку слезами и не зная, куда себя деть, решила обмануть всех. Она объявила отцу бойкот, а сама обратилась в детективное агентство. Тут ей помог Олег, которого Настя перед этим затащила в постель, превратив парня в своего раба. Олег посоветовал хорошее агентство, и возил туда Настю в тайне от её семьи. Настя хотела методом слежки за Кислым обнаружить такое, чем можно будет потом его шантажировать. И тогда бы Кислый согласился не только встретиться с ней, но и трахнуться, и жениться, и наплодить детей. Настя с упоением мечтала об этом…

Она не могла говорить папе о том, что детективы отказываются на неё работать и вернули все деньги. Поэтому агентство «Центавр» продолжило своё существование, а не оказалось погребено под руинами устроенной Шульгой-старшим волны негодования.

Правда, Толя Ушанов больше не работал в нём наружником. Зато в «Центавре» закончилась мужская эпоха и появился первая женщина. Правда, пока она была внештатным сотрудником…

* * *

Той ночью, когда его насиловала подруга Альбины Маша, Андрею позвонили на мобильник. Он узнал голос Владимира Степановича.

— Я тут слышал, у тебя проблемы с Ионовым? — спросил Шульга.

— Правда ваша, — ответил Андрей, отдирая липучку-Машу от себя.

— У меня тоже. Предлагаю объединить наши усилия на взаимовыгодной основе.

— Чудненько! — обрадовался Андрей, — но у меня мало времени. Он заставляет меня уйти с работы.

— Не дрейфь, — успокоил Шульга, — не подчиняйся ему. Будешь со мной, помогу.

Маша вырвала у него трубку и снова навалилась всем телом, яростно целуя в губы.

— Дура! Дура! Дура! — отбивался Андрей, но всё равно прижимал девчонку к себе, потому что соскучился по вот таким бесшабашным дурацким отношениям, как в студенческие годы.