Цитадель Теней. Пробуждение
Шрифт:
— Пытались, — усмехнулся Говорящий-С-Духами. — Но тоже, как видишь, неудачно.
— Это жестоко! Это неправильно! — маленькая брюнетка стукнула кулаком по земле.
— В убийствах вообще нет ничего правого, — шиварец спустил с головы капюшон.
— И это говорите мне вы?! — фраза Амо удивила юную кагэми, но в то же время остудила её пыл.
— Именно потому что я, это я, мои слова имеют смысл, — шиварец пожал плечами. — Кто, как не убийца, знает суть убийств?
Девочка насупилась и, скрестив руки на груди, отвернулась к огню.
— Не стоит соррриться, Шептунья, — шаман провёл
— Угу, — только и проговорила т'эрка.
— А нам поррра пррроведать наших молодых фуррри, — шаман неспешно поднялся и направился в сторону древо-дома, где шло первое испытание.
— Но ведь прошло не больше трёх часов, — удивилась девочка, следуя за серебряным фурри.
— Вот именно. Сейчас самое вррремя, — лукавая улыбка играла на морде старика.
Шаман, что шёл через площадь, привлёк внимание всех присутствующих. Следом за ним шли кагэми. Старейшины, переглянувшись, подскочили и пошли за ненавистным им старцем. Они не хотели терять его из виду. Последовали за ними и остальные фурри, во главе с вождём и его семьёй. Когда вся своеобразная процессия добралась до места испытания, их встретила забавная картина.
Из древо-дома, крича, повизгивая и дёргаясь, выбегали фурри. Одни сдёргивали с себя вьющиеся растения, другие сбрасывали личинки плакальщиков. Некоторые просто откашливались в стороне. И от всех щенков шёл стойкий запах сгнивших фруктов и едкого дыма.
— Что всё это значит?! — выступил вперёд Амансиз.
— А это значит, что не все смогли устоять перрред искушениями, — старый шаман обошёл каждого из участников, внимательно осматривая их. — Кое-кто все же поставил потррребности тела, пррревыше души.
— Как все это оказалось внутррри? — удивлённо воскликнул один из старейшин.
— Я и оставил. Ведь на каждом шагу стойкость нашего духа пррроверрряется. А это так, — шаман посохом раздавил одну из личинок, — для пррроверррки.
— Ты сошёл с ума, старррик! — рявкнул вождь. — Я объявляю испытание законченным, а учас…
— Нет, испытание ещё не окончено, — твёрдо произнёс Говорящий-с-Духами, — Пока есть хоть один фуррри, что не покинул дрррево, оно будет пррродолжаться. А насколько я заметил, не хватает двоих.
Все огляделись. Один из старейшин пересчитал молодых испытуемых, что выстроились в один ряд. Среди них не было монгрелов.
— Где они?! — прорычал Амансиз.
— Внутррри, я полагаю. И будут там до перррвых лучей солнца. А пока мы их ждём, я хочу кое-что узнать, — Говорящий-С-Духами подошёл к одной из пятнистых фурри. — Твой нос перррепачкан грязью. Почему?
— Монгрррелы, кхе, — говорить фуррийке было тяжело, — они что-то учуяли. Пррриказали сделать так же.
— А потом?
— Все стали кррричать. Появились плакальщики. Кого-то обвивали рррасстения.
— Но вы в пятеррром, — шаман указал на таких же пятнистых фурриек и пару фурри-койотов, — лишь с перррепачканными носами. Отчего?
— Мы сидели у костррра вместе с монгрррелами, — проговорила Разноглазка, — Остальные пугали нас своей агрррессией, но находясь рррядом с монгрррелами мы чувствовали себя в безопасности, — остальные закивали,
Шаман, посмеиваясь, смотрел на вождя.
— Что тебя так рррассмешило, старррик? — рычал Амансиз.
— А то, что твои, пусть и не пррризнаные, сыновья, смогли не только сами устоять перрред искушениями, но и помочь более слабым, — серые глаза Говорящего-С-Духами блестели, — Хесед и Гебуррра ррраспознали аррромат дурррнама, что источали плоды. Фуррри он мешает думать, путает мысли, а вот плакальщики его обожают. Именно из-за него они напали на фуррри. Дррругие же стали жеррртвами хищных лиан, что атакуют спящих. Если бы все поступили как бррратья и эти пятеррро, то испытание длилось бы, как и положено, до перррвых лучей солнца. Плакальщики сожрррали бы плоды, а лианы их. Сейчас же лишь те, кого вы все зовёте монгрррелами, ожидают появления дневного светила.
— Это ещё неясно, — гнев был на морде вожака. — Они могли выйти из дрррева и скрррыться.
— Можете проверррить сами, ушли они или нет. Уже самое вррремя, — шаман указал на небо, что окрашивалось с золотисто-бордовые тона.
Когда небо просветлело окончательно, из древо-дома вышли двое кагэми-фурри. Шкуры их пылали знаками дэне эшекей, а глаза закрывала поволока тьмы. Все фурри, как один, ахнули и стали шептаться.
— Они нарррушили пррравила! — прошипел один из старейшин. — Они использовали силу шептунов!
— А ррразве использовать силу, данную тебе свыше, не есть пррроявить свой дух? — глянул исподлобья шаман. — Они не поддались искушениям, попытались защитить младших и лишь в трррудную минуту прррибегли к своим силам, что питают их дух. Что являются их духом. Они пррравильно поняли, что сила в них самих. Хесед и Гебуррра прррошли испытание, пусть это вам и не нррравится.
На морде шамана играла победная усмешка. Амансиз рявкнул и, резко развернувшись, пошёл прочь. Старейшины засеменили за ним. Хэстэ взглянула на своих пасынков, кивнула и последовала за мужем. Остальные фурри разделились. Кто-то вернулся в поселение, кто-то выпрашивал у участников Мусабидже подробности испытания.
Были и те, кто поздравлял Хеседа и Гебуру.
— У вас была тяжёлая ночь, — проговорил Говорящий-С-Духами, когда у древо-дома остался лишь он да кагэми. — Вам нужно отдохнуть. Мусабидже только началось. И оно потррребует от вас всех сил.
Кагэми-фурри кивнули, понимая, что их битва только началась.
***
Молодые фурри, что ночь провели с большим стрессом, отправились по домам отсыпаться, так как на следующий день их ожидало новое испытание. Как объяснил Говорящий-C-Духами, между испытаниями всегда есть день отдыха, чтобы участники восстановили силы, а Старейшины подготовились. Так что Хесед и Гебура заняли древо-дом шамана и мирно посапывали. Сам же шаман, вместе со Старейшинами, отправился готовить испытание. Что, мягко говоря, старикам не понравилось. Векс ушёл к Овсу тренироваться. Объяснил это киборг желанием повысить свои бойцовские навыки. Харита же опять пропадала где-то в компании совсем юных щенков. Без дела остались лишь т'эрка, решившая прогуляться по окрестностям, да шиварец, следовавший за подопечной, укутавшись в свой плащ.