Цитадель. За пределом
Шрифт:
В целом к Ирзи относились хорошо, не верилось, что не возникло ксенофобии, ужасающей информацией о которой пестрила ремийская пропаганда – никакой враждебности у людей не было и в помине. Даже господин Янаир, представитель Империи в Союзе, скорее избегал Ирзи, а не выказывал презрение – почтенный кериец, оказавшийся старше Ру, либо скрывал негативные эмоции, либо просто их не испытывал.
Люди же были открыты всему новому – как и Ирзи, не сразу сообразивший, что промискуитет ремийцев уже успел стать визитной карточкой расы наряду с религиозностью аварцев или занудностью керийцев. К-рутов на Евразии встречалось гораздо меньше, так что приходилось верить на слово, что народ славится
Человеческое отношение к сексу отличалось от ремийского – как и вообще установки общества, где новые люди появлялись в семьях, а не в государственных интернатах. Генная инженерия если и применялась, то только в исключительных случаях. Естественно, воспроизводство населения как таковое не контролировалось – и Ирзи с интересом изучал эти особенности, но проникнуться идеей совместной жизни с сексуальным партнёром и воспитания детей не получалось. Имперцы и аварцы шли тем же путём, что и люди, и отнюдь не страдали. В Уставе Союза были прописаны привилегии для семейных. Всеобщее умиление детьми Ирзи, пожалуй, пугало: внимание привлекали даже сыновья строгого адмирала Локли.
Из повального увлечения семейными ценностями проистекало неутешительное следствие – большинство мужчин, с которыми у Ирзи был контакт, к разовым связям и своему партнёру относились со снисхождением. Не демонстрировали открыто, но видели в Ирзи лишь объект для удовлетворения плотских желаний, не более; привычного ненапряжного общения не складывалось.
В конечном счёте Ирзи отдавал больше, чем брал – секс приносил наслаждение, но чувствовать себя продвинутой моделью симулятора или чем-то вроде того было неприятно. Так что Ирзи очень скоро стал разборчивее, но опять столкнулся с неожиданной проблемой: многие мужчины после нескольких встреч начинали считать его своей собственностью и заявлять эксклюзивные права на секс с ним. Та самая привычка создавать отношения, которая у ремийцев напрочь отсутствовала, у людей считалась неотъемлемой частью общественного строя. После нескольких скандалов, устроенных любовниками, Ирзи начал осторожничать и сразу проговаривать правила: никаких отношений, никакой ревности, только взаимное удовольствие и приятное времяпрепровождение.
Чаще всего работало, но случались и казусы: соглашаясь на секс без обязательств, некоторые земляне держали в уме, что Ирзи всё-таки будет отдавать им предпочтение, и сильно расстраивались, когда этого не происходило.
Не получалось выйти за рамки менталитета: ни у людей, ни у Ирзи, хотя он, находясь на Евразии в полном одиночестве, искренне пытался подстроиться и не провоцировать новые конфликты.
С военными выходило несколько проще – иная психология, чем у гражданских, постоянно проживающих на планетарной колонии. Ирзи оставил попытки сформировать круг знакомств в мегаполисе, сосредоточившись на сотрудниках головного офиса: почти сразу наладилась связь с Ли. Штабной капитан не пытался оспорить правила Ирзи, в первую очередь его интересовало лишь тело. Мужчина быстро освоился с тем, как обращаться с незнакомой ему физиологией – делал по-настоящему приятно. Ирзи никогда не отказывал ему во встречах, хотя и чувствовал, что Ли в мыслях находится не с ним.
Такое довольно распространённое развлечение ремийцев, как групповой секс, Ирзи вообще перестал с людьми практиковать – чёткое понимание, что им пользуются, приятным не назовёшь. Тет-а-тет пренебрежения было существенно меньше.
Со временем Ирзи искусственно увеличил количество рецепторов и стал достигать полноценного анального оргазма, но всё равно ощущения от соития
В итоге Ирзи остановился на постоянных партнёрах: Ли, Лео и Кейси – все знали о существовании друг друга, но никогда не пересекались.
Переезд на флагман сделал общение невозможным, а пристальное внимание со стороны экипажа смущало – Ирзи осознавал, что вымуштрованные суровым и глубоко семейным имперцем Локли военные не лучший вариант для секса.
Зато на «Ц-2» Ирзи наконец ощутил свободу – не только в контактах, но и в перемещении, станция была поистине огромной. Правда, радость оказалась короткой: Ру сообщил, что не прибудет на официальную церемонию открытия по причине разногласий с руководством Земной Федерации. А ещё Ру предупредил, что Ирзи нужно быть предельно осторожным и избегать новых знакомств.
В общем, Ирзи выбрал проверенный вариант – Ли тоже прилетел с Евразии на «Ц-2» вместе с остальными штабными офицерами. Хотя ограничивать себя всё равно не получалось – Ирзи познакомился с безопасником по имени Джаред, который настойчиво оказывал знаки внимания. Точнее, Ирзи общался не только с ним, но лишь лейтенант Уилсон был готов соблюдать поставленные условия. Хотя надолго его всё равно не хватило – на корпоративе по поводу открытия станции подрался с Ли, значительно уступающим ему в силе.
Ирзи был обескуражен и расстроен – объектом для насмешек в головном офисе стали отнюдь не ревнивые мужчины, а их общий любовник. Всё-таки разница в мировоззрении доставляла существенный дискомфорт тому, кто находился в меньшинстве. Именно в этот момент Ирзи почувствовал свою инаковость: ничего не значащие в Конфедерации сексуальные контакты здесь находились у всех на виду и провоцировали обсуждения не в самом позитивном ключе. От мыслей, что эту грязь в полном объёме слышит псионик – тщедушный Ротт’эл, – хотелось помыться, Ирзи не представлял, что может твориться в голове с такими способностями, но в спрятанном за чёлкой взгляде видел максимальную степень презрения.
Присутствие в Генеральном комитете члена императорской семьи не добавляло приятных ощущений, хотя Эриен Оберн открыто не выражал никаких эмоций, просто скользил по Ирзи взглядом, словно его не существовало в природе, хотя в отношении остальных был даже более доброжелательным и коммуникабельным, чем господин Янаир.
Все переживания Ирзи отошли на задний план, когда Ру в зашифрованном письме сообщил о реальной угрозе от недавних союзников: требовали выдать обещанный компромат на Империю, в противном случае представителя Конфедерации ждёт незавидная участь. На вопрос Ирзи, что мешает Ру открыть карты после окончания строительства, тот не ответил: значит, информация не подлежала разглашению, несмотря на защищённый канал связи.
Ирзи стало по-настоящему страшно – всегда знал, что проживёт долгую жизнь на благо Конфедерации, и оказался не готов к полной беспомощности. Единственное, что мог предпринять, так это переехать в другой модуль, но попросить дополнительную охрану у коменданта он не решился. Ничего не дала и попытка поговорить с Ротт’элом – псионик не дослушал, сбежал от Ирзи, как от заразного.
Когда Ру наконец разрешил покинуть станцию, Ирзи был безмерно рад – уже в Конфедерации услышал его объяснения текущей политической обстановки. До зубовного скрежета жёсткий адмирал являлся тем самым погибшим сыном Орена Оберна, возрождённым после смерти вернувшимися в Галактику рэнделами – значит, обнародование «компромата» приведёт к возвышению Империи, а не к её исключению из Союза, как Ру рассчитывал. А надежды Земной Федерации и вовсе пойдут прахом.