Цитадель
Шрифт:
Хлопнула дверь, обдав Иву резким порывом ветра.
– Совсем переменился, – недовольно проворчала она.
– Переживает.
– Можно подумать, я не переживаю за Пену и Млоаса.
– Их краснорожая так не ненавидит. Спит и видит, как расквитаться с Тамаа.
– Не нужно было связываться. Говорила же, несчастья приносит!
– Уж тебе-то счастье перепало, руку тебе спасла.
– Надоели с поучениями! Аж тошнит!
– Ива раздраженно потрясла рукой у горла. – У-у, как!
– Когда-нибудь и на тебя снизойдет любовное сумасшествие.
–
– Не зарекайся, придет время, – Виколот вперился хитрющими глазами и, не мигая, смотрел на нее.
– Вот уж нет! Не дождетесь! Еще не родился тот… - бухтела Ивая, выскакивая из комнаты.
– И он так мыслил, а вон как Боги пошутили! – смеясь, успел выкрикнуть Брат перед хлопком закрывающейся двери.
***
Разговор с Клахемом шел тяжело. Не ругались и не спорили, но смириться с упертым решением старика - выжидать до конца, было неимоверно тяжело. Тамаа для них ничего не значила, а он хотел, но не мог для нее ничего сделать. Даже спрятать невозможно, если только в дикую пещеру в непролазном лесу, где ни души на многие ла.
– Не трясись, как голопузый щенок! – прикрикнул недовольный Клахем скорее для вида, чем действительно от злости. – Жди! Немного осталось.
– Чего ждать, если достаточно нескольких глотков и простого обряда, чтобы заставить лицемерку покаяться?
– Тебя забыл спросить! – возмутился старик. – Думал, ты умнее! Или понимаешь, но хочешь пойти на поводу желаний? Излишне заботишься о ней, забывая, что Братство превыше всего! Темная сделала тебя бесхребетным, – сейчас он действительно был в бешенстве и сверлил холодными глазищами.
Долон молчал, но злые, жгучие, почти черные глаза в ответ горели дерзостью и нахальной непочтительностью. А кривая усмешка, застывшая на губах, упрекала в слабости. Клахем вышел из себя.
– Сядь! И слушай! – рявкнул он, тяжело дыша. Немного переведя дух, обратился к Кинталу, в последние дни почти неотступно находившемуся рядом:
– Будь добр, принеси отвар. Разговор будет долгим, как бы горло не пересохло.
Глядя, как хромающий помощник ковыляет к выходу, глупо было ожидать полный чайник с кипятком. Пока донесет, остынет и половину точно расплескает, но Клахем хотел, чтобы Долон остался без поддержки.
– Она занимает все твои помыслы, – разражено выпалил, едва Кинтал покинул комнату.– Раньше на такие невзгоды не обратил бы внимания, но ныне ты не тот, что прежде. Я разочарован. Забыл, что ты преемник?!
– Долгих сезонов благой жизни вам, Брат Клахем, и Брату Кинталу! – глухо, но задиристо процедил сквозь зубы Долон и изобразил легкую, едва уловимую небрежную усмешку.
– Заточу, ежели против воли пойдешь! – взбешенный старик угрожающе затряс узловатым, морщинистым пальцем. – Не потерплю насмешки и пренебрежения к делам Ордена! Забыл, что должны быть готовы к любому повороту пути?! Иначе что ожидает Цитадель? Дележ власти? Неразбериха? А все к тому и идет! Думаешь, один узрел тварь? Нет!
Я слежу, как она растет, почти сорок сезонов! А ты
– Ты, мой мальчик, можешь обладать темной, решать ее судьбу, но не смей забывать и про власть, дающую тебе сию возможность! Гадко слышать, что должник? Но власть имеет и эту неприглядную сторону. Пользуясь её возможностями, ты должен защищать ее, но не только для себя, а для всех! Для меня, Кинтала, Виколота, Млоаса, Пены, Иваи, Братьев, Сестер и для всех подданных империи! А не только для нее! Я не упрекаю, ибо не вижу смысла, но призываю стать сильным, цельным. И не смотри на меня! Тебе не в чем меня упрекнуть. Я чист и искренен перед тобой, и ты знаешь. Я старался уберечь тебя от боли, но ты упрям. Упрямство - это хорошо, но если так, должен стать сильнее! – Клахем сжал кулак. – Лишь дай слабости волю, и не останется ничего! Хочешь уберечь все, но это невозможно. Иногда приходится жертвовать…
– Не хочу ею жертвовать! Она ничего не сотворила! Почему к недостойным вы снисходительны, а к безвинным – суровы! Только потому, что вам это удобно. И что она темная, для вас это утешение! Если бы она прошла испытание… – вырвалось у Долона, и старик довольно ощерился.
– Созрел? Не я тянул из тебя слова! Признай, что не совладал и произнес глупость, – Клахем нашел у Ло чувствительное место и давил.
– Да, - глухим голосом, но твердо ответил Долон, выбирая меньшее зло. – Ей нужно было раньше пройти обряд.
– Отлично, просто замечательно, мой мальчик. Давно следовало решиться, - худой старик плюхнулся в кресло. Писчая палочка заскрипела на бумаге.
– Твоя слабость привела к большим хлопотам, а нужно было всего-то поступить изначально мужественно.
Закончив писать, достал из стола коробочку. Снял с пальца массивное кольцо, макнул в краску и поставил переливающийся оттиск.
– Завтра состоится обряд. Давно следовало его… - дверь осторожно раскрылась, и появился Кинтал с подносом.
После того, как сломил хитростью сопротивление Долона, у Клахема поднялось настроение, и он начал шутить:
– Ты летал?
– Нет. Пришлось попросить помощи. Получилось быстрее. Если бы сам, вернулся б к вечеру.
– Я-то подумал, ради него скакал, как вьюный отрок.
Помощник хмыкнул под нос:
– Если бы мог.
– Надоело ваше упорство. Все надоело. Хочу на покой.
Уловив на себе два скептичных взгляда, старик поджал губы и пробурчал сердито:
– Уйдешь с вами! Только и остается мечтать.
Долон не хотел ни пить, ни находиться рядом. Он уже решил: как выйдет, сразу же отправится за Тамаа и не спустит с нее глаз до самого обряда.
«Стоит пройти его, перейдет под защиту Ордена, и никто не посмеет ее тронуть! Пусть это удар по гордости, она так не рассказала свои тайны, но с этим разберусь потом, главное, чтобы была жива и невредима».
Тяжелые мысли давили.
– Пей! – прикрикнул Клахем, наблюдая за Долоном. – Как девица перед свадебной церемонией чашку мнешь.