Цитадель
Шрифт:
– Нет. И, тем более, не дурак. Хотите отравить, вливайте сами.
– Это просто вода!
– Да ну? – мужчина вскинул брови. – Слабо верится в вашу заботу, особенно после проявления нежности, – он растянул губы в угрожающей улыбке.
– Ты был никем, а стал моей правой рукой.
– Левой. Ты, матушка, левша. Но в иных странах ворам руки отрубают. Потому ваше благодетельство дурно попахивает плахой.
– Тебе нечего терять, – угрожающе прошипела мятежница.
– Еще есть, потому дерзай сама.
–
– Не я один, все за спиной тыкают! Так что помалкивай, иначе останешься одна. Мы до сих пор не постигли, с чего вдруг Старшие оказали тебе доверие?
Негодующая Бокаса шагнула к мужчине и замахнулась, на что тот лишь ухмыльнулся:
– Давай, разочаруй всех до конца, неудачница, – глаза Элу презрительно сощурились. – Жалею, что связался с тобой, как и многие другие. Ты ничтожна и глупа, и не видишь дальше своего носа. Мы верили, что у тебя есть власть и влияние, но кроме изворотливости и мстительности ты ничего не проявила.
– Мы связаны до самого конца, не забывай! – зарычала непризнанная Мать. – Упаду, всех уведу за собой.
– Какое откровение! – помощник положил огромные ладони на худые, покатые женские плечи. – А мы и не сомневались после твоего поступка с кровным братом. Что нам мешает прекратить неудачный бунт? – его руки сомкнулись вокруг ее шеи.
– Ублюдок!
– Нет, ублюдок – это он! – Элу кивнул в сторону пленника и, грубо встряхнув Бокасу за плечи, так, что у той клацнула челюсть до боли в зубах, оттолкнул. – Придумай мне иное прозвище. Прояви неординарность.
Когда широкая мужская спина скрылась за поворотом, взбешенная заговорщица услышала едкий смешок пленника:
– Мамаше отпрыски под стать…
Глава 11
Ива, конечно, предполагала, что беседа может затянуться, но настолько? Ожидая возвращения Ло, расхаживала по комнате и размахивала руками, тренируя выпад.
Виколот ушел, и никто не ерничал и не поучал, что лесам скорее надобно ходить плавно и завлекательно, чем пружинисто и со в кровь разбитыми кулаками. Подобные шутки задевали, но не признать правдивость его слов, особенно после того как на ее глазах «птичка» околдовала Долона, было крайне глупо.
Ворочаясь ночами, Ивая мечтала быть такой же, как вертлявая темная, но не могла. Первая же попытка скривить перед зеркалом милое лицо нагнала хандру и злость.
«Лучше уж останусь малоприветливой и резкой, чем улыбающейся удивленной дурой!» - решила она, стыдясь недолгой слабости.
И, все же, она ужасно завидовала Тамаа.
После плавания они перестали ругаться прилюдно, если только с глазу на глаз, но, к счастью, виделись редко, и стычки почти сошли на нет. Семья радовалась, и приходилось, стиснув зубы, терпеть друг друга.
Виколот шутил, что холод между ними морозит
Вспомнив о темной, Ива нахмурилась.
«Вот и сиди в городе!» - буркнула, обмахивая стул, на котором обычно сидела нахалка. Психанув, задвинула его за стол, чтобы совсем перестал бросаться в глаза.
«Уже несколько дней ее здесь нет, а все еще разит пахучими вонючками! Обмажется и ходит довольная!»
Настроение окончательно испортилось и, будучи не в силах дальше сидеть в четырех стенах, сестра выскочила в коридор и понеслась по ступеням наверх к рабочему кабинету Старшего Брата Клахема. Постучать не решилась, смущаясь и боясь показаться невоспитанной. Уж он-то умел отчитывать! Да и спешить было некуда.
Стоило Бокасе возвыситься, семья стала настороженной и подозрительной. Не стало вечерних сборов, когда за чашкой вечернего отвара рассказывали произошедшее за день и услышанные новости. Не хватало серьезной рассудительности Пены и доброй насмешливости Млоаса…
Наверно от того сейчас Ивая и испытывала тревогу, ведь ближе семьи у нее никого не было.
Бесцельно стоять под дверью было неудобно и скучно. Как ни пыталась Ива стать хотя бы похожей на благовоспитанную лесу, усилия пропадали даром, когда дело касалось удобства. Оглядевшись по сторонам, уселась на огромном подоконнике, готовая спрыгнуть тотчас при необходимости.
«Кинтал часто выходит размять ногу, вот и вызнаю у него о Ло». – надеялась она, но из комнаты так никто и не вышел.
Сидеть и пялиться в горизонт и внутренний двор быстро наскучило. А когда перебрала знакомые напевы и вдосталь истоптала квадраты напольных плит, набралась нахальства и рискнула подкрасться к двери.
Тишина! Она поразилась почти полному отсутствию звуков.
«Да быть такого не может! Не в духе Брата Клахема приглушенно перешептываться».
Каждый знал, что рявкает он и смеется громогласно и от души.
Помявшись, решилась постучать. После первого робкого скребка, забарабанила громче, но, так и не дождавшись ответа, осторожно толкнула дверь.
Кабинет был пустым.
«А почему дверь открыта?» - Ивая недоуменно взирала на идеальный порядок. Рабочий стол был чист, что сходу же бросилось в глаза. Старик не имел склонности к идеальной аккуратности и, приступая к работе, любил заваливать стол бумагами, книгами и Боги весть чем. Каждый раз Кинпаса предостерегала его, что может опрокинуть чашку и испортить ценный фолиант или книгу, за что Глава его точно отчитает, несмотря на почтенный возраст и глубокие седины. Клахем в ответ лишь хитро улыбался и отшучивался.