Цитадель
Шрифт:
– Ну, не дурак ли я, Крис? Бросать прекрасную службу/единственный наш источник существования! Ведь у-меня же последнее время начали появляться и частные илциенты. И Луэллин стал ко мне прилично относиться.
Говорил я тебе, что он почти обещал допустить меня к работе в больнице ? Да и в комитете - если не считать Ченкина с компанией - народ не плохой. Я думаю, в будущем, если бы Луэллнн ушел, они, верно, назначили бы меня главным врачом на его место.
Кристин спокойно и рассудительно утешала его, лежа рядом с ним в темноте.
– Что же, ты хотел бы всю жизнь проторчать
– Однако, послушай, Крис,- сокрушался Эндрью,- у пас же нехватит денег, чтобы откупить у кого-нибудь практику. Нам следовало еще подкопить, раньше чем сниматься с якоря.
Она сонно возразила:
– При чем тут деньги? К тому же мы все равно истратим все или почти все на то, чтобы прокатиться куда-нибудь. Пойми, ведь вот уже скоро четыре года мы почти не выезжали из этого старого гсродигнка.
Она заразила его своим настроением. Наутро мир уже казался ему веселым местом, в котором можно жить без забот. За завтраком, который он уписывал с аппетитом, он объявил:
– А ты неплохая девочка, Крис. Вместо того чтобы становиться на ходули твердить мне, что ждешь от меня великих дел, что мне пора выйти в люди и создать себе имя и так далее, ты просто...
Кристин его не слушала. Она некстати возразила:
– Право, мой друг, тебе бы не следовало так мять газету! Я думала, что только женщины это делают. Ну, как я теперь прочту отдел садоводства?
– А ты его не читай.- По дороге к двери он, смеясь, поцеловал ее.- Ты лучше думай обо мне.
Теперь он был преисполнен отваги, готов пытать счастья в мире. Вместе с тем, повинуясь природной осторожности, он невольно проверял итоги своих достижений: у него звание Ч.К.Т.О., степень доктора медицины и свыше трехсот фунтов в банке. При наличии всего этого они с Кристин, 'конечно, голодать не будут.
Хорошо, что решение их было непоколебимо. Настроение в городе резко изменилось в его пользу. Теперь, когда он уходил по собственному желанию, все хотели, чтобы он остался.
Кульминационный момент наступил через неделю после заседания, когда в "Вейл Вью" явилась депутация во главе с Оуэном просить Эндрью, чтобы он пересмотрел свое решение, но ничего не добилась. После этого озлобление против Эда Ченкина достигло крайних пределов. В рабочих кварталах ему улюлюкали вслед, из шахты дважды провожали домой "оркестром свистулек" позор, которому рабочие обычно подвергали только, штрейкбрехеров.
После всех этих местных откликов на его работу Эндрью казалось удивительным, что диссертация его, повидимому, легко завоевала мир за пределами Эберло. Она дала ему степень доктора медицины. Она была напечатана в английском журнале "Производство и здоровье" и выпущена брошюрой в Соединенных Штатах "Американским о-вом гигиены". А кроме того, она принесла ему три письма.
Первое было от одной фирмы на Брик-лейн, сообщавшей, что ему посланы образцы их патентованного "Пульмосиропа", верного средства против легочных болезней, за которое они получили сотни благодарственных писем, в том числе и несколько от известных врачей. Фирма выражала надежду, что доктор Мэнсон
Второе письмо было от профессора Челлиса - с восторженными поздравлениями и комплиментами. Кончалось письмо вопросом, не может ли Эндрью как-нибудь на этой неделе побывать в Кардиффском институте. В постскриптуме Челлис добавлял: "Постарайтесь заехать в четверг".
Но Эндрью в спешке последних дней не имел возможности этого сделать. Он в рассеянности сунул куда-то письмо и забыл на него ответить.
Зато на третье письмо он ответил тотчас же, ему он искренно обрадовался. То было необычайное, волнующее письмо, и пришло оно из Орегона, через Атлантический океан. Эндрью читал и перечитывал написанные на машинке листки, потом в волнении пошел с ними к Кристин.
– Какое милое письмо, Крис! Это из Америки, от одного человека, по имени Стилмен, от Ричарда Стилмена.
Ты, верно, никогда о нем не слыхала, а я слыхал. Он страшно хвалит мою работу о вдыхании пыли. Больше, гораздо больше, чем Челлис,- ах, чорт возьми, ведь я не ответил Чгллису на письмо!.. Этот малый - Стилмен отлично понял мою мысль, он даже поправляет меня в двух-трех пунктах. Повидимому, активным разрушительным элементом в кремнеземе является серицит. Л^не помешало до этого додуматься недостаточное знание химии. Но какое чудесное письмо, какое лестное - и от самого Стилмена!
– Дар-Кристин вопросительно прищурилась.-А что, это какой-нибудь американский врач?
– Нет, то-то и любопытно. Он, собственно, физик.
Но он заведует клиникой по легочным болезням вблизи Портленда, в Орегоне,- вот видишь, это здесь напечатано.
Некоторые его не признают, но он в своем роде такая же крупная величина, как Спалингер 1. Я тебе расскажу о нем как-нибудь, когда у меня будет время.
Уже одно то, что он сразу сел писать ответ Стилмену, показывало, как он ценил его внимание.
Оба они с Кристин были теперь поглощены приготовлениями к отъезду, сдачей мебели на хранение в Кардиффе, как наиболее удобном центре, и грустной процедурой прощальных визитов. Отъезд их из Блэнелли произошел неожиданно. Они разом оторвались от всего. Здесь же пришлось пережить много томительных волнении. Они были приглашены на прощальные обеды к Воопам, Болендам, даже к Луэллинам. Эндрью даже заболел "напутственным расстройством желудка", как он называл это, в результате столь многочисленных прощальных банкетов. А в самый день отъезда плачущая Дженни ошеломила их сообщением, что им собираются устроить торжественные проводы на вокзале.
В довершение всего после этого волнующего сообщения в последний момент примчался Boon.
– Простите, друзья, что опять вас беспокою. Но послушайте, Мэнсон, зачем это вы обидели Челлиса? Я только что получил от старика письмо. Ваша статья страшно заинтересовала и его и, насколько я понял. Горнозаводский комитет патологии труда тоже. Во всяком случае Челлис просит меня переговорить с вами. Он хочет, чтобы вы непременно зашли к нему в Лондоне, говорит, что но очень важному делу.
Эндрью ответил немного ворчливо: