Цитатник бегемота
Шрифт:
Он переступил с ноги на ногу. Поужинать им собралась старая хрычовка, что ли? Хрена с два…
Он уже собрался предупредить бабку о том, чтобы она никаких кулинарных иллюзий на его счет не строила, как старуха заговорила сама.
— Да, — скрипуче сказала она, — интерьер не по гостю, это точно. Отвернись-ка на секундочку, добрый молодец: даме надо себя в порядок привести и в помещении немного прибраться.
Иван чуть было не фыркнул, но удержался и послушно повернулся к двери лицом. Дурью бабка мается. Метлу за рогожную занавеску свою спрятать хочет,
Иван настороженно прислушался. За спиной у него слышались странные звуки: шорохи, легкий скрип, постукивание, нежный мелодичный звон, шуршание отодвигаемой занавески. Иван попытался осторожно оглянуться, но услышал:
— Эй! Не подглядывай!..
Голос доносился как будто издалека, и Иван немного успокоился. Но что все-таки задумала старая карга?..
— Можешь поворачиваться, — услышал он наконец. Криво усмехаясь, Иван повернулся и чуть не упал. Наверное, он все-таки ожидал чего-то необычного, ведь странности здесь в ходу, но чтобы такое!..
Замызганное полутемное помещение пропало. Перед Иваном расстилался огромный зал какого-то средневекового замка: высоченный потолок, стрельчатые окошки с витражами, гобелены, свечи и прочие онеры. Покосившийся дряхлый стол оборотился длинным, с белоснежной скатертью столом, уставленным золотой посудой и хрустальными бокалами. Вместо лавок обнаружились стулья с высокими резными спинками.
Все было как-то очень красиво, хотя и несколько эклектично, словно обустроено женщиной, которая имела очень личное представление о романтике, светской жизни и о прекрасном вообще.
Но все это было еще полбеды, потому что подле шикарного стола обнаружилась та-акая дама, что у Ивана даже дух захватило. Высокая, стройная, с красивым тонким лицом, одетая во что-то белое, искрящееся, переливающееся, она была чудо как хороша.
Да, что-что, а женщины в этом вундерланде умеют себя показать, подумал потерянно Иван, нерешительно улыбаясь.
— Вы что, тут все стенки белой краской покрасили?.. — невпопад сказал он, чувствуя себя полным идиотом.
Она улыбнулась и плавным жестом руки, преисполненным такой грации, что Иван чуть не застонал, указала на стол.
— Присаживайся, гостюшка дорогой, — сказала она. — Знаю, что ты уже где-то здешней пиши отведал, но все ж не побрезгуй угощением…
Какое там побрезгуй!.. Иван смотрел на нее во все глаза. Но кто же она? И где старуха? Неужто…
В смущении он отвел глаза, медля воспользоваться приглашением и не зная, что сказать в ответ. Вдруг в дальнем конце зала он увидел давешние метлу, печку и занавеску. По метле — или это показалось только? — пробегали будто бы электрические разряды.
Иван снова посмотрел на красавицу. Гм… однако.
Он прокашлялся и неловко заговорил:
— Э-э…
Красавица смотрела на него очень ласково.
— Простите, — продолжил Иван свою учтивую речь. — Я, собственно… э-э… хотел бы… Н-да.
Девица вдруг рассмеялась. Смех у нее тоже был очень приятный, и смеялась
— Не пугайся, добрый молодец, — сказала она. Глаза ее лучились. — Это я — та, что тебя встретила… Ну не могу же я такого красавца замухрышкой привечать. Всякому гостю — свой почет…
Она поклонилась Ивану. Тот неловко кивнул в ответ и неуклюже шаркнул ножкой. Ему было очень неудобно. Срам сказать, что поначалу о женщине подумал!..
— Не бойся, говорю я тебе, и к столу присаживайся. Ты, видно, думал, что тебя сразу поедать начнут?.. Так ведь?.. Много чего рассказывают… Но к тебе у меня другой интерес.
Ага, отметил про себя Иван, интерес-то все-таки имеется. Он уселся за стол, с некоторой опаской поглядывая на хозяйку. Да уж, как сказал один давеча на пароходе, «бабец невреден», подумал Иван в некотором смятении…
— Вот и славно, — сказала чудесно преобразившаяся баба-яга, усаживаясь напротив него.
Теперь их разделял длиннющий стол, и Иван немного успокоился.
— Кушай, гостюшка дорогой, не стесняйся, — ласково сказала красавица, при этом внимательно разглядывая Ивана.
Он оглядел стол. Да, еды было вдоволь: всякие варенья, соленья, жаренья, фрукты: все было разложено на золоте и фарфоре очень аккуратно и даже строго, но вид имело аппетитный. Хотелось попробовать от каждого блюда, но при этом не объедаться: так, что-то вроде яблока познания.
Иван почему-то точно знал, что баба-яга его отравить не собирается, а посему наложил себе на тарелку разной еды, наполнил бокал из хрустального кувшина, в котором плескалась игристая, приятного вида жидкость, поднял его и провозгласил:
— Ну, за гостеприимство!
— Э нет, — покачала головой красивая баба-яга. — Сегодня обойдемся без тостов. Пей да ешь — вот пока и все дела.
Иван согласно кивнул и отпил из бокала. Это оказалось вино — легкое, слегка терпкое, не совсем обычного вкуса. Ивану сразу захотелось есть.
Развернув на коленях хрустящую салфетку, он пододвинул к себе тарелку, взял вилку и нож — стол был сервирован по-европейски, с массой всяких вилочек, ложечек и крючочков, — и принялся за еду.
Краем глаза он уловил, что хозяйка будто бы с облегчением перевела дух, но не обратил на это особого внимания, всецело занятый процессом поглощения пищи. Все было жутко вкусно, и он жевал, отхлебывал и снова жевал до тех пор, пока не почувствовал себя совершенно сытым.
Красавица же за это время едва съела кусочек и отпила глоточек: она с нескрываемым удовольствием наблюдала за Иваном и все приговаривала: «Кушай, соколик, кушай, миленький…»
Но вот Иван насытился, слегка отодвинул от себя тарелку и откинулся на спинку стула, чувствуя себя теперь вполне комфортно. Не хватало лишь сигареты, а лучше — сигары, но попросить он не решился, хотя и испытывал сейчас к хозяйке самые приятные чувства, вполне ей доверяя.
— Поел, соколик? — приветливо сказала красавица. — Спать здесь, как сам понимаешь, не положено, а вот банька… банька позже будет. Так что давай беседовать.