Цитатник бегемота
Шрифт:
И тут словно выдернули пробку из раковины: кровавая мешанина, бурля, пенясь и урча, внезапно устремилась в какие-то неведомые подземные глубины. Несколько секунд — и последние омерзительные капли со скворчанием, всосались в землю у подножия скалы.
Стало тихо. Как будто и не было никогда здесь сражающихся и умирающих, никто не убивал и не был убит… На хорошо удобренном поле тут же зазеленела молодая сочная травка.
Иван перевел дух.
Он покосился на спутников: те тоже с трудом приходили в себя после только что увиденного ими
— Как я понимаю, — брезгливо произнес он, — эту битву никто не выиграл…
— Почему же? — возразил Иван. — Мы-то ведь целы и невредимы, хотя за нами гнались с явным намерением уничтожить… или, во всяком случае, помешать…
Фома с усмешкой посмотрел на него.
— А они что, сообщили тебе о своих намерениях? — спросил он.
Иван почесал в затылке.
— Вообще-то нет, — признал он очевидное. — Но ты ведь сам говорил…
— А теперь я сомневаюсь в том, что говорил, — произнес Фома, не глядя на Ивана. — Во-первых, я все же не видел среди них Морганы…
— Ну и очень хорошо, — вставил Ланселот. — То есть что это я… Наоборот — плохо, что она сквозь землю не провалилась!..
— …А во-вторых, — продолжал Фома, проигнорировав выступление Ланселота, — те, кто нас защищал, не вызывают у меня доверия. Что за звери? Что за птицы? Сроду я у нас таких не видывал…
— Мало ли чего ты не видывал! — возмутился Иван. — Ты еще скажи, любезный сэр, что это я — посланник чуждых здешнему миру сил!..
Фома пристально посмотрел на Ивана и невозмутимо произнес:
— А что? И скажу!.. Иван потерял дар речи. Фома усмехнулся:
— Разве не так, добрый сэр Иан? Ты ведь нездешний, идешь по каким-то своим делам… Кто знает — может быть, твое путешествие как раз и призвано нарушить равновесие этого мира! Откуда мне известно, добро ли в моем понимании твое добро? А?
— Но ведь ты же мне помогаешь, — растерянно произнес Иван.
— Помогаю, — кивнул Фома. — Потому что из двух зол выбирают меньшее.
Тут за Ивана вступился Ланселот.
— Ты, это… сэр Фома, — сказал он, — чересчур уж подозрителен становишься с годами… Фома помолчал, потом махнул рукой.
— Действительно, — задумчиво сказал он. — Что такое на меня нашло… Черт, такое ощущение, что кто-то хочет нас поссорить!..
— Моргана, — многозначительно произнес Ланселот. — Точно — ее стиль.
Фома отмахнулся от него, как от мухи.
— Какая там Моргана… Все сделано слишком хитро для нее… Армия эта… да кого она одолеть могла?
— Правильно, — согласился с ним Иван. — Это битвишка, не битва… То ли дело — персы, к примеру, с греками… Эх…
Он тоскливо и протяжно вздохнул.
— А здесь все — карикатура какая-то…
— Не карикатура, а отвлекающий маневр, — строго сказал Фома. — Понимать надо…
— Да хватит вам, — по привычке невежливо перебил его Ланселот. — Подумайте лучше, как отсюда слезать-то будем…
— И правда, — произнес Фома, с любопытством посмотрев вниз. — Ну и скалища… Прямо Кюфхайзер какой-то…
Иван тоже посмотрел. С такой высоты не спрыгнешь…
Он взглянул на замок.
Тот был виден как на ладони. Крепкие стены, высокие башни, разноцветные флаги, реявшие над ними, — и ни одного человека. Только синий воздух, серый камень и белые игривые облачка, цепляющиеся за шпили.
Он был так близко, этот замок; цель была так близка…
— Любезные сэры, — раздраженно произнес Ланселот. Вы придумали что-нибудь?
— Не спеши, добрый сэр Озерный, — сказал Иван. Дай подумать…
— Как же мне не спешить? — еще более раздраженно спросил рыцарь. — Того и гляди сверзимся отсюда ко всем Морганам, тьфу на нее!..
Фома круто повернулся к нему.
— Как ты сказал? — переспросил он. — Ко всем Морганам?..
— Ну да, — удивленно ответил Ланселот. — А что?
— Ты натолкнул меня на одну мысль, — задумчиво сказал Фома. Глаза его загорелись. — Я думаю…
Но что это была за мысль, так никто и не узнал. Скала затряслась, задрожала мелкой, едва уловимой дрожью; потом раздался низкий вибрирующий гул, от которого у Ивана внутренности стали переворачиваться и меняться местами, заныли зубы, заложило уши, и в голове стало нехорошо. Потом что-то громко треснуло, скала зашаталась под копытами лошадей; мерный рокот, душераздирающий треск, вой, подобный вою зимнего ветра, — все слилось воедино, и скала стала разваливаться на части.
Полетели в разные стороны камни. Иван увидел лошадиный оскал, встопорщенные усы Ланселота, летящую куда-то совершенно отдельно кифару Фомы, чей-то выпученный глаз, распяленный в крике рот — и все это сразу, одновременно; потом он увидел небо внизу, а землю вверху, и хотел было уже совсем разозлиться, но тут что-то хлопнуло у него за спиной, и желудок застрял в горле.
Сердце бешено колотилось, вместе с многострадальным желудком совершив путешествие в пятки. Сильный порыв ветра ударил Ивану в лицо, заставив его изо всех сил вцепиться в конскую гриву. Иван ожидал удара о землю, но его не было. С некоторым стыдом Иван осознал, что зажмурил глаза, и поспешил открыть их.
Сначала он ничего не понял. Где-то за спиной все еще что-то с грохотом рушилось, постепенно затихая, а прямо перед глазами имелся приближающийся замок.
Иван ошалело огляделся. Не сразу до него дошло, что случилось.
Он летел.
Мерно вздымалисьи опадали большие красивые крылья, откуда ни возьмись появившиеся у чудесного коня; скала, на которой только что находился Иван, провалилась в какие-то местные тартарары. Сколько Иван ни напрягал глаза, никаких следов камня, Фомы, Ланселота или их лошадей он не увидел — только ровное поле с изумрудной травкой. Больше ничего.
Он постарался привести в порядок мысли. Подумав и поприкидывав, он все же решил, что на войне как на войне. Но вот только он доберется до тех, кто начал эту драку!..