Цивилизация атома углерода
Шрифт:
– А что с тем бандитом, который покрывал и финансировал всё это?
– На него уже через несколько часов выйдут Российские спецслужбы. В его ликвидации не вижу смысла, вероятно, он не знает никаких технических подробностей создания этого оружия, и им займётся сам Путин, ядерный взрыв на территории Московской области, даже маломощный, ему никто не простит. Он в дерьме по уши, хотя, возможно и не понимает пока этого, его жизнь окончится скоро и печально.
– Думается мне, что создатель бомбы нам куда нужнее, чем профессор Коломенский, но я даю добро на вывоз из России и первого и второго.
– Директор ЦРУ сходного с вами мнения, мы займёмся этим всем немедленно. И профессор Коломенский и его подчинённый, создавшие
– Осторожнее сотрудник, Россия всё же ядерная держава, военные операции на её территории чреваты...
– Они не будут с нами воевать из-за пацана и пожилого профессора, а дипломатический скандал, это приемлемая цена. Если что, будем всё отрицать, предложим Росси пряник, они проглотят и простят нам это, не имея возможности повлиять на ситуацию. У нас на территории Москвы есть три боевых спецгруппы, особо подготовленные, хорошо вооружённые люди. Разрешите мне действовать по красной карте. Всё окупится, поверьте мне.
– Хорошо, хорошо, разрешаю, задействуете все силы и средства ЦРУ, вывезите их из России, коту под хвост всю перезагрузку и дипломатические отношения с Россией.
Георгий Андреевич кипятился, прошло уже двадцать минут, а у него не было связи, не заводились моторы его бронемобилей, уничтоженные электромагнитным импульсом. А идти ночью в темноте он готов не был. И всё же шестое чувство подсказывало, что с этого полигона надо убираться и как можно быстрее, а потом уже разруливать это дело.
– Где моя машина?
– Если ты желаешь, я могу послать охранника, он выйдет на трасу в пяти километрах отсюда, поймает попутку, заплатит...
– Так сделай это.
– Хорошо. Мы сможем покинуть это место примерно через час. Но в этом случае, вам придётся добираться до Москвы на дешёвой машине, без брони и без двенадцати бойцов охраны, как обычно.
– Один раз я это переживу, а вы... Вы профессор Коломенский!
Он показал на него пальцем, в ярости. Начальник куда-то поспешно убежал.
– С вами профессор я больше не буду сотрудничать, всё, считайте себя уволенным.
– Я не виноват...
– Развёл руки профессор.
– Ты... Ты! Если бы ты ещё и виноват был, я бы тебя сам тут пристрелил. А что касается Яна, я найду ему другого, более компетентного надсмотрщика.
– Вы не собираетесь наказывать его?
– Нет, проведу воспитательную беседу и всё. Он ребёнок, и это надо понимать. А вот ты Коломенский не ребёнок, должен осознавать последствия.
– Принести вам чаю?
– Спросил офицер, зашедший в бункер.
– Давай с сахаром и лимоном.
– Боюсь что у меня он в термосе, ни сахара, ни лимона нет.
– Связи всё нет?
– Нет. И вероятно не будет, всё сгорело. Правда работает радар ПВО, он старый на лампах, ещё шестидесятых годов, ему импульс нипочём.
– Мне не нужен твой радар.
Минут через десять офицер вернулся с чаем. Ждать было тягостно, но не идти же в потёмках по грунтовой дороге к шоссе самому, ловить попутку. Придётся подождать час или больше, а потом разгребать всё это дерьмо. И одно только восстановление полигона вылетит в копеечку, может даже в миллион долларов или больше.
Они сидели и пили чай, Георгий Андреевич почти успокоился, неожиданно в комнату ворвался начальник его караула, рядом с ним был ещё один охранник. На его лице можно было уловить слабую тень страха.
– Четыре вертолёта, летят сюда, время подлёта минута, только что засекли радаром. Что делать? Это может быть кто угодно.
– Твою мать, надо уходить, собирай людей, пусть сбивают эти вертолёты, принимают бой. Бежим быстрей, бери фонарь, прикажи людям оборонять бункер, это отвлечёт их, а ты Коломенский останешься здесь наживца.
Долгий опыт Георгия Андреевич говорил ему, что если ты даже
– Всей охране принять бой.
– Они выскочили из бункера и быстро побежали через поле к лесу, время терять было нельзя.
Спецназ знал, что произошло, их проинструктировали, отдали приказ высаживаться в месте ядерного взрыва, они все были в полном облачении, спецназ ГРУ элита. Они были готовы к тому, что их встретят с боем, и высаживались в стороне от врага. Четыре вертолёта, один боевой, вертолёт огневой поддержки и прикрытия, и три транспортных военных вертолёта со спецназом, по двадцать четыре бойца в каждой машине. Итого более семидесяти бойцов, все зашитые с ног до головы в кевларовую броню, со штурмовыми автоматическими винтовками и очками ночного видения.
Они высадились и быстро побежали по полю, всё подразделение, двадцать четыре человека, пригибаясь к Земле, как их учили, по глубокому снегу, в условиях темноты. Вдруг впереди они увидели двух бойцов, один из них выстрелил вверх осветительной ракетой, у охраны Георгия Андреевича не было очков ночного видения.
– Стоять, сдавайтесь, и мы сохраним вам жизнь!
– Два человека впереди, прячась за чем-то напоминавшим земляной вал, открыли огонь, и тут же всё подразделение ГРУ поступило также. В шлеме командира заработала рация: "в меня попали, сквозное ранение, пуля прошила навылет бронежилет, ранение тяжёлое...", "Я тоже ранен, не могу...". Несколько бойцов спецназа повалились на Землю с тяжёлыми и смертельными ранениями. Командир, если бы ему не мешал шлем, протёр бы глаза, кевларовую броню прострелили из пистолетов. Хотя, он вспомнил, что в мире существует много элитного оружия, и многие пистолеты дорогих фирм, которыми пользуется охрана олигархов, имеют весьма серьёзную бронебойность, вполне сопоставимую даже с автоматом Калашникова. Командир размахнулся и бросил гранату в противника, в ответ противник метнул несколько гранат в сторону его соединения. Спецназовец приметил гранату упавшую в трёх метрах от него, на вскидку маленькая, маломощная, такая является угрозой только для незащищённого бронёй человека на малой дистанции. Он не знал модель гранаты, но ориентировался на размер, и подсознательно принял её за маломощную. Мощнейший взрыв отбросил его на несколько метров и сломал командиру рёбра, граната взорвалась не хуже тяжёлой оборонительной. Спецназовец только выругался, с трудом двигая сломанными рёбрами и прошитым на вылет лёгким, стремительно заполняющимся кровью.