Цивилизация Просвещения

Шоню Пьер

В три года он научился читать; в семь-восемь лет знал латынь и древнееврейский, в десять — греческий. Очень рано он поступил на службу к вельможам. Свое образование он завершил, в совершенстве выучив французский. В Лондоне он рисовал и гравировал карты, одновременно сделав блестящую карьеру специалиста по геральдике. Без сомнения, в 90-е годы сложился замысел его opus magnum — «Observations and Conclusions, Natural and Political upon the State and Condition of England» («Естественные и политические наблюдения и выводы о положении и условиях в Англии», 1696), знаменовавшего собой фундаментальные перемены, есть соблазн вообще говорить об акте рождения гуманитарных наук. Глубоко вовлеченный в политическую жизнь Англии после Славной революции, он был также автором полемических сочинений. Действительно, порой Кинга захлестывали эмоции. Эмманюэль Леруа Ладюри подчеркнул это в своей статье с характерным заголовком: «Фантастические подсчеты Грегори Кинга». Например, когда мы читаем в его «Политической арифметике», что «в том, что касается богатства и силы, подданные и владения английского короля, конечно, почти ничем не уступают французским», то понимаем, что Людовик XIV был этим обижен. В другом сочинении, написанном в 1696 году, во время войны Аугсбургской лиги,

«Ап estimate of the comparative strength of Great Britain and France» («Сравнительная оценка сил Великобритании и Франции»), он признавал, что национальный доход Франции вдвое превосходит английский, но призывал свою страну продолжать военные действия, пытаясь доказать с помощью статистики (молодой британской науки), что «война Аугсбургской лиги наносит Франции больший ущерб, нежели Англии и Голландии»: «с 1688 по 1695 год, — писал он, — Англия потеряла 50 тыс. жителей, Франция — 500 тыс., а Голландия приобрела 40 тыс. Англия потеряла миллион дохода, Франция — десять миллионов, тогда как доход Голландии вырос на миллион». Отец социальных наук, он был и отцом политически ангажированных наук. И все-таки Э. Леруа Ладюри был совершенно прав, когда отмечал: «Гипотетичность этих выводов не делает работы Кинга менее интересными». Как раз наоборот: его статистический анализ влияния войны на экономику XVII века остается образцом научной проницательности. Это хорошо показал М. О. Пике Маршаль, переведя расчеты Кинга на современный язык учета государственных финансовых операций. Без малейшего сомнения, Кинг заранее оспаривал мнение тех историков, которые будут недооценивать влияние войны… Как он подчеркивает своими цифрами, война «истощает государственные, общественные и личные сбережения, тормозит инвестиции и в долгосрочной перспективе замедляет экономический рост страны». В конце концов, разве не показательно, что в 1964 году Филлис Дин и У А. Коул смогли выстроить свой монументальный труд «British Economic Growth, 1688–1959» («Экономическое развитие Великобритании: 1688–1959»), основываясь на таблице доходов жителей Англии и Уэльса в 1688 году, составленной Грегори Кингом? В то же время неправильно было бы рассматривать результаты Кинга изолированно от его современников и от глобального прогресса Англии в области социальной статистики. В 1694–1695 годах в Англии была осуществлена первая широкомасштабная перепись, подлинная мыслительная революция, первый опыт математизации социальной сферы, пришедшийся на славные 1695–1696 годы и подготовленный поколением Реставрации. «Во мгновение ока, — пишет Марсель Рейн-хард, — состоялось рождение поколения политических арифметиков». Первопроходцем стал Джон Граунт, в 1662 году опубликовавший «Естественные и политические наблюдения над бюллетенями о смертности». Д. В. Дж. Гласс без колебаний пишет: «Демография как область исследования родилась в 1662 году с публикацией “Наблюдений” Джона Граунта». Шаг за шагом, в 1683 и в 1687 годах Уильям Петти издал «Наблюдения над бюллетенями о смертности в Дублине» и «Опыты политической арифметики». Чарльз Давенант продолжил дело Граунта и Петти публикациями 1695 и 1699 годов о предмете, который вполне может быть назван британской экономикой. Предварительная перепись 1694–1695 годов была связана с потребностями военной экономики и с плодотворными попытками создания более эффективной системы налогов. Роже Моле пишет: «Вскоре после отмены в 1689 году Hearth Taxes (налогов на очаги) появился первый — если не считать Poll Tax (подушного налога) 1692 года — документ, содержащий сведения об истории населения: он возник благодаря Act of Indemnity (закону об освобождении от уголовной ответственности) 1694 года. Облеченная в форму обычного Poll Tax, эта мера в действительности преследовала скорее демографические, нежели фискальные цели». Поименный список, скрупулезные подсчеты по каждому дому («Грегори Кинг лично фигурирует в списках по Хэрфилду [Мидлсекс] и Личфилду [Стаффордшир]»). Отныне все под контролем. Другая показательная мера 1695 года, принятая несомненно по инициативе Грегори Кинга, — требование к членам сект обязательно сообщать информацию о себе vicars (приходским священникам), исполнявшим роль своего рода регистраторов актов гражданского состояния. Основание Английского банка стоит в том же ряду чудесных перемен в Англии эпохи Просвещения. Все было под контролем, и все-таки настоящей полной переписи в Англии, как и во Франции, пришлось дожидаться еще более века — до 1801 года. «Кажется, — заключает Моле, — результат не соответствовал ожиданиям. Во всяком случае, правительство не возобновляло таких попыток, и в XVIII веке работы по истории населения предпочитали основывать на текущих сведениях, используя их как источник выводов о населении в целом».

Кирхер, Атанасиус

1602–1680. Немецкий иезуит, путешественник и коллекционер, автор визионерского трактата о подземном мире, «Мundus subterraneus» (1664). Складывается впечатление, что его любопытство было разбужено извержением Везувия, свидетелем которого он стал в 1638 году. За серией еще довольно наивных картинок, вызванных к жизни столь же наивной фантазией, стоит опередившая время идея: Земля имеет свою историю, которая может быть постигнута путем наблюдения за природой.

Клавесин

Струнно-щипковый клавишный музыкальный инструмент. Клавесин появился в XIV веке, на XVII–XVIII века приходится пора его расцвета, причем двойного — как изготовления клавесинов, так и клавесинной музыки (произведения Куперена, Рамо, И. С. Баха и итальянских клавесинистов).

Клеро, Алексис Клод

1713–1756. Вундеркинд вроде Паскаля, в 18 лет избранный в Академию наук. Математик и физик, автор множества трудов, посвященных геометрии и новым методам ее преподавания («Начала геометрии», 1741), исчислению бесконечно малых и его применениям, механике жидкостей, геодезии («Теория земной фигуры», 1743) и др.

Книга

В XVIII веке — основной источник распространения знаний. См. также Типографии.

Кок

Известный как Кок из Норфолка (1754—?). Self-made-man, обзаведшийся огромными сельскохозяйственными угодьями, которые рассматривались как образец нового сельского хозяйства. Член партии вигов и противник Георга III.

Колдуны

и их конец

В этом случае, как и всегда, перелом происходит во Франции и в Англии в конце XVII века. Об этой важнейшей проблеме см.: Robert Mandrou, Magistrats et sorciers en France au XVII siucle, 583 p., Plon, Paris, 1968; дополнительно см. также Pierre Chaunu, Annales E.S. C., 1969, № 4, pp. 895–911.

Коллеж Рояль

Ныне Коллеж де Франс, некогда Королевский коллеж, основанный Франциском I в 1530 году вне стен Университета. Первоначально программа обучения ограничивалась «тремя языками»: латынью, греческим, древнееврейским, — но со временем стала значительно более разнообразной. В начале XVIII века насчитывал двадцать кафедр.

Кондильяк

Этьен-Бонно де Кондильяк, 1715–1780. Ученик Локка и теоретик сенсуализма, один из авторов «Энциклопедии». «Опыт о происхождении человеческих знаний» (1746), «Трактат об ощущениях» (1754).

Копенгаген

66 тыс. жителей в начале XVIII века; страшная балтийская чума 1709–1713 годов стоила городу 22,5 тыс. жертв. Копенгаген оправился и к концу века достиг отметки в 100 тыс. человек. Еще в XVII веке с архитектурной точки зрения был придатком Голландии. Художественное влияние Франции проявляется в правление Христиана V (1670–1699). Рост числа и влияния мастеров, приехавших из Франции или прошедших там обучение, приостановился только в середине века. Благодаря одной-единственной Конгенс-Нюторв (Королевской новой площади) Христиан V смог осуществить объединение старого и нового города. В центре — конная статуя монарха работы Ламуре, ученика Кусту. И все-таки Конгенс-Нюторв — не королевская площадь: статуя, разумеется, наличествует, но не хватает регулярности и симметрии. В начале XVIII века Копенгаген все еще был северным городом, то есть городом деревянным. Пожар 1728 года дал возможность провести реконструкцию по западному образцу. Прямые улицы, переход к камню и исчезновение части каналов. Новый королевский дворец отличается классической архитектоникой. Французские образцы распространяются через основанную в 1748 году Фридрихом V Академию изящных искусств. Площадь перед дворцом Амалиенборг, подлинная королевская площадь, представляет собой результат перестройки, задуманной как следование лучшим европейским образцам.

Королевские площади

В XVI–XIX веках королевская площадь представляет собой важнейший элемент городских архитектурных проектов.

В XVIII веке предназначением таких площадей остается скорее украшение города, нежели его благоустройство. В середине века Вольтер не удержался от колкости по этому поводу. В пространстве города они служат символом союза между ним и монархией, местом славного присутствия правителя, материализованного в его статуе. Но наряду с королем эти площади постепенно начинают «представлять» государство в целом благодаря концентрации возле них главных общественных зданий: ратуши, губернаторского дворца, театра и т. д., — превращающих некоторые из них одновременно в административный, торговый и культурный центр. В провинции примерами могут служить площади в Ренне и Нанси, в Париже — площадь Согласия в перспективе Лувра. В Нанси королевская площадь (нынешняя площадь Станислава, первоначально площадь Людовика XV) была лишь одним из элементов чисто урбанистического ансамбля, призванного соединить старый город с новыми предместьями. Эта трехступенчатая эволюция весьма показательна. П. Лаведан подчеркивает «отрешенный» характер первых королевских площадей (например, площади Дофина), «расположенных в стороне от основного движения» и замкнутых на себя. Впоследствии эти площади, наоборот, станут концентрировать вокруг себя значительную часть жизни города, а в XIX веке будут открыты для транспорта. Полезно было бы составить карту этого нацеленного на престиж градостроительства (в нашей работе упоминаются Лиссабон, Копенгаген, Брюссель и Санкт-Петербург) и проследить по ней через всю Европу эпохи Просвещения переход от него к градостроительству ради благоустройства, возникшему в конце XVIII века и ставшему приоритетным в XIX веке вследствие ускоряющегося роста городов и появления проблемы загрязнения окружающей среды.

Королевский сад

Сад лекарственных растений, основанный в 1635 году медиком Ги де ла Броссом. За образец он взял Италию: Болонью, Падую, Рим… В XVIII веке число ботанических садов растет по всей Европе: Йена, Лейпциг, Амстердам, Эдинбург… Именно там были разработаны первые классификации растений. Описания растений печатались в иллюстрированных при участии известных живописцев и рисовальщиков каталогах, которые и поныне сохраняют свою ценность.

Королевское общество

За неимением капитального нового труда Д. Стимсона: «Scientists and amateurs. A history of the Royal Society» («Ученые и любители. История Королевского общества»; Нью-Йорк, 1948) перечитаем двадцать четвертое философское письмо Вольтера: «Англичане завели у себя Академию наук гораздо раньше нас (с 1662–1668 годов): ведь если бы она была создана после Парижской академии, она приняла бы некоторые мудрые законы и усовершенствовала бы некоторые другие… Лондонскому Королевскому обществу не хватает двух самых необходимых для человека вещей — наград и правил… Академия наук разумно ограничила свою деятельность изучением природы… Лондонская же не делает никакого различия между литературой и физикой. Поскольку в Лондонском обществе мало порядка и нет никаких поощрений, а Парижское построено на совершенно противоположных принципах, нет ничего удивительного, что „Ученые записки” нашей Академии лучше… Правда, у Королевского общества был Ньютон…» См. также Научные общества.

Котт, Робер де

1656–1735. Зять, ученик и сотрудник Ж. Ардуэна-Мансара в его знаменитой мастерской. Участвовал вместе с ним во многих проектах: Королевская часовня, Большой Трианон в Версале. С замедлением строительства в Версале посвятил себя работе в Париже: отель д’Эстре, водный замок в Пале-Рояле, фасад церкви святого Роха, реконструкция аббатства Сен-Дени. А главное, уступая просьбам министерства иностранных дел, он на протяжении двадцати лет поставлял идеи, планы, сотрудников для строительства многочисленных княжеских резиденций в Германии (Бонн, Шляйсхайм, Брюль, Вюрцбург), Испании, Италии, потом в Эльзасе и Лотарингии, где он построил епископские дворцы в Вердене и Страсбурге.