Цивилизация страуса
Шрифт:
Или все куда проще? С ним случилось самое плохое, что только могло случиться с человеком - он умер. Так чего теперь волноваться-то?
Гусев решил, что об этом он тоже подумает позже.
Сначала ему нужно составить план. Узнать новое общество и вписаться в него. Вписываться Гусев умел. Как правило, это не приносило ему большого удовольствия, но
Правда, далеко не всегда он этой стратегией пользовался, но это уже другой вопрос.
Экзистенциальный.
Гусев открыл шкаф и глянул в зеркало, встроенное в одну из его дверей. Из зеркала на Гусева смотрел человек, которому было слегка за тридцать. Лысеющий, с еле видным, но уже начинающим отрастать животом. Гусев расстегнул рубашку и полюбовался на тонкий шрам, пересекающий его грудь в районе сердца. Единственное свидетельство перенесенной операции, если не считать многочисленных выписок из истории болезни, которые Гусеву обещали выдать всей пачкой, как только возникнет такая необходимость.
В дверь постучали.
– Войдите, - сказал Гусев, закрывая шкаф и спешно застегивая рубашку.
Дверь открылась и перед Гусевым предстала строгая дама средних лет. Доброжелательная улыбка, которую она попыталась нацепить на свое лицо, шла ей, как корове гранатомет. И была столь же уместна.
– Варвара Николаевна, - представилась строгая дама.
– Комендант нашего общежития, пришла познакомиться с новым жильцом.
– Гусев.
– Я знаю, - сказала Варвара Николаевна, и гостеприимная улыбка наконец-то покинула ее лицо.
– Вы - пациент клиники, пребывали на хранении тридцать пять лет.
– Тридцать семь, - поправил Гусев.
– Но это не столь важно.
– Как вам комната? Есть какие-нибудь жалобы?
– Телевизор не работает, - сказал Гусев.
– Заменим, - пообещала Варвара Николаевна.
– Холодильник нужен?
– Да,
– Поставим. Курите?
– Курю, - не стал отрицать Гусев.
– В комнате курить нельзя.
– Извините, я не знал. А где можно?
– На третьем этаже есть специальная комната с хорошей вытяжкой. Там и курите.
– Спасибо, теперь буду знать.
– Но вообще, я этой привычки не одобряю.
– Я, в целом, тоже, - сказал Гусев.
– Тем более, в вашем положении.
– Наверное, я еще не совсем привык к своему положению, - объяснил Гусев.
– Привыкайте, - сказала Варвара Николаевна.
– Ага, - сказал Гусев.
– Теперь о правилах поведения в общежитии, - сказала Варвара Николаевна.
– После десяти вечера не шуметь. Лучше вообще не шуметь, но после десяти вечера этого нельзя совсем. Понятно?
– Да.
– Женщин не водить.
– Это вообще не проблема, - сказал Гусев.
– В комнате не курить. Ну, это я уже говорила.
– Не буду, - пообещал Гусев.
– И вообще, ведите себя прилично.
– Постараюсь.
– Не надо стараться, - отрезала Варвара Николаевна.
– Просто ведите себя прилично, и все.
Гусев кивнул.
– Так, что-то я еще хотела сказать, но забыла. Ладно, вспомню, скажу.
– С удовольствием выслушаю, - сказал Гусев.
– Моя дверь всегда открыта для вас.
– Это конечно, - согласилась Варвара Николаевна.
– Я же комендант.
Гусев не стал ждать, пока комендантша заменит ему телевизор и поставит холодильник. Он рассовал по карманам свои нехитрые пожитки и пошел знакомиться с миром.
Первым делом Гусев пошел в парикмахерскую и попросил, чтобы его побрили наголо. Он давно уже мечтал об этом, с тех пор, как у него начали выпадать волосы и появились первые залысины, но все не решался, боясь, что коллеги его неправильно поймут. Теперь же, в мире, где его никто не знал, такой проблемы не существовало.