Цивилизованное общество
Шрифт:
Мне хочется кого-то любить, но любить не только телом, но и душой, сердцем. Я даже пытался влюбиться, но не смог, моя чрезмерная холодность убивает не только тех, кому я когда-то был дорог, и та девушка, моя «знакомая», хотя для меня она лежит на непонятной полке в моем списке людей, я не знаю, кто она для меня, не знаю не потому, что запутан в чувствах, хотя и в этом я последнее время уже не уверен, а потому, что она немного отличается от других.
И я говорю не про внешность, хотя она очень красива – только я об этом ей не скажу, а то подумает неизвестно что, – а про её поступки. Если честно, я немного скучаю по ней,
Она дарила мне всё, что придет в её голову, на праздники, на мои дни рождения, я это не то чтоб не ценил, но говорил ей, что мне этого не нужно, она расстраивалась, а я не мог видеть, как тускнеет её взгляд и как она обижена, но пытается не показывать мне этого, смотрит на меня, и забирал подарки. И как в ту же секунду менялось всё её лицо, глаза сияли, и в них бегали хитрые бесенята, как губы приоткрывались в улыбке, обнажая передние зубы, как приподнимался слегка подбородок и вылетал чуть слышный звук радости.
Но когда у неё было плохое настроение, то у! Всё, лучше с ней не говорить, так язвит, колется как ежиха и шипит как уж. Наверно, вся её прелесть и удивительность в том, что она всегда нараспашку, хотя никто не знает, что у неё в голове, но все её чувства, по крайней мере мне и когда она со мной, мне ясны, за исключением некоторых, которые она искусно скрывает или которых я в силу своей слепоты не видел.
Она настоящая с теми, кому доверяет, а мне она доверяла, я знал это, знал и не хотел, чтоб она привязывалась ко мне, чтоб доверилась мне вся, – я не говорю, чтоб она мне не доверяла, но она хотела, чтоб и я доверился ей, а я не мог. Я себе-то не доверял, а ей…
Естественно, она обижалась на меня, в итоге мы часто ссорились, и из-за этого, и не только, ещё из-за моей холодности, её глупых, как она сама говорила, а я никогда не говорил, фантазий и надежд. И я знаю, каких надежд – надежд, что я её полюблю, что буду рядом. Хотя, как она всегда говорила, ей нужен, друг, верный, настоящий друг. А с другой стороны, разве друг не может быть любимым, быть братом, мужем, просто другом?
Есть категория «просто друг», и не больше, а есть друг как муж, как брат, как человек, как друг. Вот это и есть тот человек, с которым стоит жить всю свою жизнь до самого конца. Вот за каких людей надо выходить замуж или на каких жениться, они универсальны, потому что могут быть для тебя всеми этими людьми и при этом понимать тебя. Вот чего нет в этом мире – понимания.
Нет понимания в семье, в дружбе, в отношениях, в браке, нет понимания, нет доверия, нет привязанности, нет ничего. У нас с ней и со многими другими моими знакомыми не было полного понимания, а точнее, кто-то из нас не хотел понимать другого, слышать другого и услышать, что важно.
Да, о чем же это я? Как я могу говорить о людях как об универсальных вещах, я совсем уже… Лишь становясь взрослее, мы начинаем понимать, что раньше было не так уж и плохо.
Да, она эгоистка, а я разве нет? Я хотел, чтоб одна девушка, которая очень похожа на меня характером, столь же сдержанна, умна, хороша собой, была мне подругой, мне даже казалось, что я был влюблен в неё. Но она отказала мне, и я смог принять отказ, я современен, те чувства, что я питал к ней, поутихли, и мы остались хорошими друзьями. Но моя особа слишком буйная, а может, её чувства и вправду не такие поверхностные, как были у меня. Или, может, это я такой герой, что смог перебороть симпатию…
Вот оно, ключевое слово – симпатия к той, что мне была по вкусу. Значит, она мне только нравилась, нравился её характер, и то, что она не такая огнеопасная и переменчивая, как та.
И вновь я ввожу себя в сомнения, и опять из-за неё. Она не поддаётся моему логическому мышлению, она всегда поступает так, как от неё не ждешь, нет, я жду, что она позвонит, например, или напишет, а она берёт и приезжает ко мне домой, перепугав при этом мою мать и удивив меня тем, что она полтора часа ехала, только чтоб вручить мне подарок, который я имел наглость не взять сначала, но потом всё же не смог её расстроить и взял, хотя он мне не был нужен – тогда я так думал.
Сейчас, глядя на то, что она мне дарила и что делала своими руками, я вспоминаю всё это с лёгкой грустью и тоской. Тоска не заполняет меня, но и не уходит, ведь разве не этого я так хотел – чтоб она отстала от меня с этими её подарками, скандалами и прочим? И вот теперь я совсем один, меня не достаёт ни она, ни кто-либо ещё. Они не пишут мне, если пишут, то те знакомые, с кем я общаюсь в Сети, и редко, а я и не расстраиваюсь. Не знаю, что со мной, но я всё чаще задумываюсь над тем, что я выбрал не совсем верный путь.
Путь одиночки – это неплохо, но когда и вправду некому излить душу… Нет, есть та девушка, которая мне нравилась, и теперь мы просто хорошие друзья, но она не любит, когда лезут в её личную жизнь, так же как когда ей жалуются на свою, она может выслушать и посоветовать, но мне так нужно тепло, тепло, что я не могу получить, переписываясь с ней там, в Сети. А может, это я стал таким мягким? Хотя с чего это?
Я не заметил, как прошёл свой дом и всё дальше уходил от жилых построек. У нас там недалеко был пустырь, где ничего не растёт, но и ничего не строят, на удивление даже, чтоб в наше время какой-то бесхозный участок земли не был под что-то куплен или застроен – прям диво. Я решил, так и быть, дойти до него и посидеть на чём-нибудь там в тишине и одиночестве, будто мне его не хватало и без того.
Итак, я шёл и думал. Я мысленно перечислял всех своих знакомых, даже тех, кого считал друзьями, и понимал, что одни не годятся на роль человека, которому можно излить душу и быть уверенным, что не проболтаются кому-либо ещё, или потом этим воспользуются против тебя же самого, другим будет слишком тяжело слушать мою ветвистую, наполненную аллегориями и метафорами речь, чтоб посочувствовать мне или посоветовать что-либо дельное, или же, как та девушка, похожая на меня, они будут слишком сдержанными в чувствах и холодными на эмоции.