ЦК закрыт, все ушли
Шрифт:
— Мой земляк писатель Алесь Адамович назвал события трех августовских дней «веселой революцией». Даже не «бархатной». А иностранные журналисты, среди которых немало моих друзей, соревнуются в поисках термина похлеще да пообиднее: фарс, опереточный переворот, цирк шапито;..
— В том-то и дело. Подождите, люди поостынут от эмоций и начнут искать причины странного поведения заговорщиков. Уверен — в Форосе произошло нечто, чего мы не знаем. В этой истории рябит от несовпадений, противоречивых высказываний главных действующих лиц, алогичности поступков организаторов переворота.
И, наконец, небезынтересно знать мнение аппаратной элиты — лиц, занимающихся анализом и прогнозированием. Большую часть календарного года они проводили за городом, на цековских дачах, специально
Приостановление деятельности КПСС лишало их многолетнего комфортного существования. Как правило, в последний момент приезжал на дачу кто-то из любимых спичрайтеров Горбачева, обычно это были Шахназаров, Черняев, реже другие его помощники, и за ночь переделывали все, что сочиняла группа «писунов» за полтора-два месяца. Но, похоже, это мало волновало обитателей дачных хором. Подобная жизнь их вполне устраивала. А почему бы и не устраивать, если, к примеру, попьешь чайку после сытного ужина часиков в девять, посмотришь программу «Время», вызовешь машину — и на другую дачу, к семье. Речи обычно сочинялись в «Волынском», «Серебряном бору», «Горках-10». Оттуда на черных «Волгах» — в «Усово», «Заречье», «Успенское». К домочадцам. Завтра утром на тех же сверкающих лаком лимузинах обратно. И все это, конечно, бесплатно. Бесплатным было и питание во время создания нетленок. Представляете, обед готовили специальные повара на группу из четырех-пяти человек! Куда там ресторану или санаторию до тех обильных и экзотических блюд.
И вдруг замаячила реальная угроза потерять все это.
— Да,— глубокомысленно изрек малорослый тщедушный человек, не вылезавший с подмосковных дач лет двадцать.— Собственно говоря, у партии в разное время были разные лидеры. Очень много лидеров. И все они разные. Да. Сталин, Хрущев, Брежнев... Да. И партия их перемалывала. Лидеры приходили и уходили, а партия оставалась. Да. И вдруг — роспуск партии. Фактически одним человеком, Притом— без пленума, без съезда. Собственно говоря, а кому он подал заявление о своей отставке? Пленуму ЦК? Съезду партии? Вроде бы нет. Получается, редактору «Правды». Хотя и тот был в отъезде. Лечился в Берлине. Странно. Кто это заявление рассматривал? Как будто бы никто. Да. Странно. Весьма странно.
ЗАЯВЛЕНИЕ М. С. ГОРБАЧЕВА ОТ 25 АВГУСТА 1991 ГОДА
Секретариат, Политбюро ЦК КПСС не- выступили против государственного переворота, Центральный Комитет не сумел занять решительную позицию осуждения и противодействия, не поднял коммунистов на борьбу против попрания конституционной законности.
Среди заговорщиков оказались члены партийного руководства, ряд партийных комитетов и средств массовой информации поддержали действия государственных преступников. Это поставило миллионы коммунистов в ложное положение.
Многие члены партии отказались сотрудничать с заговорщиками, осудили переворот и включились в борьбу против него. Никто не имеет морального права огульно обвинять всех коммунистов, и я, как президент, считаю себя обязанным защитить их как граждан от необоснованных обвинений.
В этой обстановке ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске. Судьбу республиканских компартий и местных партийных организаций определяют они сами.
Не считаю для себя возможным дальнейшее выполнение функций Генерального секретаря ЦК КПСС и слагаю соответствующие полномочия.
Кто работал над текстом этого документа? В.А.Медведев, человек из ближайшего горбачевского окружения, в 1994 году свидетельствовал:
— Во время работы над этим документом, а также указом о роспуске Кабинета министров СССР и образовании Комитета по руководству народным хозяйством я сообщил Горбачеву, что с ним ищет встречи группа членов ЦК, в том числе Биккенин (главный редактор журнала «Коммунист». — Я. 3.), Дегтярев (заведующий идеологическим отделом ЦК КПСС. — Я. 3.), Лацис (первый заместитель главного редактора журнала «Коммунист». — Я. 3.). Такая встреча состоялась в Ореховой комнате. Товарищи были ознакомлены с проектом заявления Генерального секретаря ЦК КПСС, высказали по нему свои соображения, которые были учтены при окончательном редактировании текста.
А вот еще одно свидетельство — А. С. Черняева, помощника президента СССР:
— Случайно я оказался в его кабинете, когда решался вопрос и о его генсекстве. Пошел к нему по текущим делам. И обнаружил за овальным столом Г. Попова, Лужкова, Силаева, Бакатина, Медведева и Игнатенко. М. С. сказал мне: «Присоединяйся!» Почему в «таком составе» обсуждались такие вопросы, мне до сих пор непонятно. Впрочем, это лишний раз подчеркивает, насколько президент был политически «оголен» в результате путча. Нам с Медведевым поручили «формулировать» на бумаге обсуждавшиеся варианты. Попов и Лужков предлагали вместе с отказом от поста генсека· (это было решено Горбачевым еще до моего появления в кабинете) заявить и о роспуске Центрального Комитета и даже всей партии. М. С. на это не пошел, хотя никто из присутствовавших не возражал. Не пошел, думаю, не только потому, что формально это было вне его компетенции. Но и чтобы еще больше «не подставлять» миллионы членов партии, оказавшихся не по своей воле замаранными путчем...
Итак, Медведев и Черняев — авторы текста отречения Генерального секретаря от партии. Бывший член Политбюро и секретарь ЦК по идеологии и бывший зам. зав. Международным отделом ЦК. Запомним имена и тех, кто принимал отречение — Попов, Лужков, Силаев, Бакатин.
Они были названы в 1993 году. К тому времени Горбачев был уже исключен из партии, над ним состоялся общественный суд, приговоривший бывшего генсека к вечному проклятию и всеобщему презрению. Исключал из КПСС отрекшегося от нее недавнего лидера Пленум ЦК КПСС, проходивший конспиративно тринадцатого июня 1992 года в помещении редакции газеты «Правда». Присутствовало 68 членов ЦК и 14 членов ЦКК — те, кто, несмотря на запрет властей и противодействие высших партийных руководителей, смогли добраться до Москвы.
Но вернемся в год 1991-й.
— Вот так. А между прочим, группа членов ЦК КПСС передала в его аппарат письмо с предложением срочно собрать Пленум ЦК с тем, чтобы он в полном составе сложил свои полномочия. Заявление Горбачева можно считать ответом на это письмо. Не то что до суда— еще до следствия глава государства, кстати, юрист по образованию, объявляет товарищей по руководству партией «государственными преступниками». Все плохие, потому что они против него, хорошего. Обидели его лично — значит, преступники. Солженицына тоже в свое время застукали на антисоветском письме, осудили — разве положено офицеру вопреки присяге и воинскому долгу так отзываться о Верховном Главнокомандующем, да еще во время войны? Ах, вы меня засудили, так получайте! И — размазал всех: Ленина, партию, советскую власть, Октябрьскую революцию. Таким же обидчивым оказался и генерал КГБ Калугин. Ну не повезло человеку с карьерой, с кем не бывает. А он в своей неудаче всю систему обвинил. Это страшные люди. Горбачев из той же породы. Я делю людей на тех, кто, опоздав к электричке, упрекает в медлительности себя, и на тех, кто обвиняет машиниста— не мог подождать минутку. Горбачев из тех, кто обвиняет машиниста.