Cмертельная реклама
Шрифт:
Просиживать штаны попусту в кабинете смысла не было, Вера все еще дулась на меня за вчерашнее, и я решил пойти на вечер выпускников нашей школы.
– Развеяться мне не помешает. – шепнул я себе, смотрясь в маленькое затертое зеркало, висящее у нас на двери.
– Стар ты стал, браток! – констатировал я. – Но, будем надеяться, что и моих одноклассников обошел вирус вечной молодости.
Я пожелал Григорию не засиживаться допоздна и пошагал домой, прикупив по дороге пару бутылок пива и пакет с фисташками.
Дома меня ждала тишина. Нарколог, которого я просил помочь
– Берегите Дашку, она вам поможет. Все они превратятся в единое гениальное целое.
С этими словами, он перевернулся на другой бок и тихо засопел.
– Ну и что мне делать с этой информацией? – спросил я сам себя. – Отчего и как беречь Дашку. И если ее беречь, то как она сможет нам помочь. Ладно, пусть все идет своим чередом, уверенности, что это не простой похмельный бред, у меня не было.
Я постарался выкинуть все мысли о новом деле и сосредоточился на подготовке к вечеру встречи с давними товарищами – умылся, побрился, в кое-то веки смазал лицо Вериным кремом, который она почему-то не захотела забрать с собой… Собираться без помощи жены или племянника было трудной для меня задачей – я никак не мог запомнить на каких полках лежат нужные мне вещи, поэтому провозился больше часа в поисках носового платка и одеколона. Как сейчас одеваются «свободные» люди, не носящие костюмов и формы я решительно не мог представить – эти детали никогда не задерживались в моей голове. Что мне следует надеть на встречу – строгий костюм или вот этот веселенький свитер, с забавным принтом из елочек и птичек, который подарила мне Вера?
– Елочки наверное будут более к месту – новый год через пару недель. – бормотал я оглядывая себя в трюмо со всех сторон. – Это же обычная гулянка. Будет наверное неловко прыгать пьяным по сцене в классической тройке. А если придут те, кто занимает приличные должности? Таких у нас несколько человек, не буду ли я выглядеть нелепо с детскими узорами? Да и пофиг! – решил я. – Не понравится – уйду, и делу конец. У меня есть классная отмазка – «преступники не дремлют». Это всегда помогало. После таких слов ко мне никто ни прикопается, ни придерется – всем хочется быть защищенными от преступников, грабителей, насильников и убийц, а я как раз занимаюсь тем, чтобы такие субъекты не разгуливали по улицам города.
В итоге, я надел рубашку, накинул сверху пальто – небось не замерзну, до школы рукой подать, и вышел в метелицу, еще раз напоследок заглянув к Женьке.
– Вот знаете, пацаны, как оно мне все надоело! – выплескивая остатки водки в сугроб, проскрипел Антон Рябов – директор крупного и единственного в области меланжевого комбината и по совместительству наш бывший одноклассник.
– Чего тебе надоело? – сморщился Глеб Шилов, еще один наш друг детства. – Бормотуха не в то горло попала, или в башку ударила? – он гыкнул и смачно спюнул.
– Ну вы чего, ребята?! – я попытался вклиниться в их перепалку, зная своих друзей еще с первого класса. – Стоит ли оно того, чтобы вот так вот поссориться, на пустом месте!
Мужики притихли, и только Тоша, как мы привыкли
Мы вышли проветриться на улицу из душного, пропитавшегося запахом оливье и винных паров зала. Из тридцати восьми учеников десятого «А» класса, пришли лишь пятнадцать. Но и этого хватило, чтобы устроить в школьной столовой настоящий бедлам. Наши девчонки, а теперь уже возрастные солидные дымы, разошлись на всю катушку, и после душещипательных рассказов о своих бедах и достижениях, принялись отплясывать на столах. Зрелище довольно экстравагантное и нелепое, если учесть то, что дамы уже потеряли тот задорный девичий облик и фигуры, чтобы выделывать такие коленца как пятнадцатилетние красотки.
Мы замолчали. Каждый в эту минуту вспомнил свое – сокровенное.
Много лет нам никак не удавалось. не то что собраться всем классом, а встретиться даже своим узким кругом. Поначалу виделись частенько, зависая в барах или укромных местах. Вдохновленные встречей шутили, радовались каждому достижению друг друга, много говорили о себе. Строили планы, мечтали съездить на рыбалку, на охоту, хвастались тем, чего успели достичь. Потом как-то все поутихло – каждый мостил свой путь. Кто-то уехал из города, кто-то стал знаменит и богат, а кто-то скрывался от посторонних глаз, стыдясь того, что не выбрался из болота, в которое увяз по-уши.
Наша «компания» из пяти пацанов выдержала проверку временем. Тоша, я, Глеб, Митька Селезнев и Мотвей Егоров. Все вокруг, включая учителей, воспринимали нас как единый цельный организм, забывая о том, что группа состоит из пяти разных мальчишек. Если кто-то один не выучил урока – двойки автоматически ставили всем пятерым. Если одному пришлось подраться – вызывали родителей всей пятерки…
Так было во время учебы… и еще некоторое время после.
Потом, во время перестройки, наши дороги разошлись окончательно, и мы стали общаться только в силу необходимости, когда деловые вопросы не могли решить самостоятельно.
Сейчас нас осталось трое. Митька погиб во время первой Чеченской – 7 марта девяносто пятого года. Мы узнали об этом, когда завалились подвыпившие к нему домой, поздравить Зинаиду Николаевну, его мать и нашу учительницу истории, с женским днем. Она была необыкновенно красивой женщиной, добрая, тактичная, всегда видевшая в каждом шалопае личность, с которой всегда умела договориться. Мы обожали ее и боготворили всей школой. Открыла же нам постаревшая, осунувшаяся женщина с сединой в волосах, глубокими морщинами на лице и в трауре.
Как нам тогда было неудобно перед ней, за то, что не навещали, перед погибшим другом – что ни разу не поинтересовались его жизнью…
Мотвею тоже не повезло. Вроде все как у всех – первый из нашей шумной компании женился, родилась дочь, и он как-то сразу перестал выходить с нами на связь, гонять на мотоциклах, сидеть в гаражах за баночкой пива… – говорил, что остепенился, нужно подавать пример дочери, помогать жене. Мы тогда смеялись над ним – ишь как заговорил! Правильный стал! Подкаблучником дразнили, недопацаном, юбкой, слюньтяем и слабаком. Вот еще – жена попросила мусор вынести, в магазин сходить… а дочь, так о каком примере говорить – ей всего два месяца стукнуло? Да и ждали сына, а родилась она…