Coi Bono? Повесть о трагедии Гуш Катиф
Шрифт:
– Достали они меня! – повторил Виктор. – Не терплю, когда меня пытаются зачислить в стан дураков, ещё больше не терплю оказываться в дураках добровольно, и совсем уж не выношу, когда меня держат за сучку, которую каждый кабель норовит меня вые…
Шульман пошевелил носом.
– Так ведь обманывают тех, кто обманывать себя позволяет… – сказал он.
– Себя? – вскинулся Виктор. – Кто это позволяет себя?
– Ещё не перевелись те, кто верят в самую большую человеческую нелепость – в возможность переделать мир.
– К чёрту!
– Можно и
– Налей!
Молча выпили.
– Не знаю, – заговорил Шульман, – не знаю, кого и как ты собираешься наказать, но знаю точно, что твоя смута кончится для тебя лишь новым наказанием… Ты этого хочешь?
– Всё, чего я хочу, так это то, чтобы нас не дурачили… Чтобы раз и навсегда перестали…
– Раз, возможно, и перестанут, но чтобы навсегда – такого быть не может…
Виктор заглянул в пустую рюмку.
– Налей ещё, – сказал он.
Шульман налил.
Выпили.
Помолчали.
– Не хочу, чтобы еврей еврея… – вдруг сказал Виктор.
– Что ж, не хоти!.. Возьми и вообрази, что лжи и несправедливости больше не осталось…Ну, что тебе стоит? Попытайся вообразить…
– Вообразить?
– Всего лишь вообразить…
– Воображение поможет?
Шульман кивнул.
– Старик Мишель де Монтень утверждал, что некоторые вылечиваются от одного лишь вида лекарств…
– Да? А где взять такое лекарство?
– Сейчас, – рассмеялся Шульман, – сейчас выпишу…
– К чёрту! – отозвался Виктор, пристально взглянув на стул, заваленный книгами. – А пока?
– Что пока?
– Кроме как заниматься самообманом, мы что-нибудь предпринять можем?
– А как же! – радостно заметил Шульман. – Сейчас мы с тобой можем выпить за оборону пространства Гуш-Катиф!
Тост был одобрен с поправкой Виктора:
– …И людей Гуш-Катиф! У моего деда была медаль за оборону Севастополя.
– Может, и тебе дадут? – предположил Шульман. – За защиту Кфар-Даром…
Виктор задумался, а, придя в себя, проговорил:
– На фига мне?
– Не хочешь, не бери… – уступил Шульман.
– Мой дед был настоящий мужчина! – сказал Виктор. – Мой дед был настоящий мужчина и никогда не плакал!
– Настоящие мужчины никогда не плачут? – спросил Шульман.
– Настоящие мужчины плачут совсем редко… Гораздо чаще – лишаются разума…
– Сходят с ума?
– Вроде того…
– Твой дед сошёл с ума?
– Сгорел в танке…Под Прагой…
Наполнив рюмки, Шульман предложил выпить за деда.
Выпили.
Помолчали.
Потом Шульман спросил:
– Говоришь, у мужчин часто такое?..
– Что? – не понял Виктор.
– Насчёт разума…
– Я про настоящих мужчин… Они слишком долго носят в себе что-то такое, от чего…
Больше пить не хотелось.
Шульман взглянул на часы.
– Вечеров в Израиле не бывает, – уныло проговорил он. – В 17,30 – светло, а в 18,30 – сразу темно. Сейчас 18,30…Уходят наши дни…Улетают, убегают, уносятся… Времени в резерве всё меньше, всё меньше…
– И их, и женщин… – сказал Виктор. – В юности я поклялся следовать
– Напрасно… – заметил Шульман.
– Что?
– Клялся напрасно…
Горестно вздохнув, Виктор признался:
– Теперь перед великим поэтом стыдно… Если бы можно было вернуться бы в детство снова…
– Ещё вернёшься! – пообещал Шульман. – Рано или поздно в детство впадают все…
В углу под потолком послышался шум спускаемой воды.
Вдруг Виктор спросил:
– Думаешь, справедливости больше нет?
Шульман громко зевнул.
– Разве она была? – сказал он. – Впрочем, когда наши далёкие предки делили мясо убитого мамонта, то…
Глаза Виктора застелила пелена растерянности.
– «Mundus vult decipi!», [2] – придвинув к себе рюмку, сказал Шульман.
Виктор шумно вздохнул и тоже потянулся к рюмке.
– Ну, и пусть, если мир желает!.. – взорвался он.
– Я – как мир! – сказал Шульман.
2
(лат.) «Мир хочет быть обманут!»
– А я – нет! – кричал Виктор. – Когда нам на уши пытаются вешать лапшу, меня просто колотит… Где же правда, справедливость? Где это?
На лице Шульмана отобразилось изумление.
– Так ведь о том, «где это», уже давно сказано… – прошептал он.
– Кем? – насторожился Виктор.
– Евреями! Кем же ещё? Шестью нашими славными предками…
– Где?
Шульман, задумчиво посмотрев на рюмки, сказал:
– В анекдоте… Иисус Христос, воздев руки к небу, заявил, что «всё это» присутствует Там… Барух Спиноза, погладив себя по голове, сказал, что «всё это» – в ней… Генрих Гейне, ткнув пальцем себя в грудь, заметил, что «всё это» – в сердце… Карл Маркс, возложив ладонь на живот, заявил, что «всё это» – в желудке… Зигмунд Фрейд, подержав ладонь у себя под животом, заверил, что «всё это» не может быть ни в каком ином месте, кроме, как в этом…И лишь Альберт Эйнштейн, заломив руки за спину, смущённо, не совсем веря в то, что думает, пробормотал: «Всё – относительно…»
Виктор напрягся.
– А ты как думаешь? – спросил он.
– Я думаю, – ответил Шульман, – что без рюмки в этом не разобраться…
Виктор скорбно опустил голову.
– Во всём разобраться – и винного завода не хватит… – сказал он.
– Точно! – Шульман выпил. Виктор за ним.
Помолчали снова.
Потом Виктор спросил:
– Как тебе завтрашняя история?
– Ты про оборону Кфар-Даром?
Виктор кивнул.
– Какая же это история? – изумился Шульман, – Историю – историки делают… Напихали в школьные книжки всякого рода вымыслы, домыслы и легенды… Зло – не вновь, ложь – не вновь… Ничего в этом мире – не вновь…И завтра повторится то, что множество раз случалось… Оладьи подогреть?