Constanta
Шрифт:
Наконец, все волнения остались позади. Шли последние минуты перед уходом. Сидя, они прощались со своим временным жильём.
– О чём задумалась? – спросил он её.
– Мы всё равно оставляем здесь частицу себя, – ответила она, осматриваясь. – Свою энергию, если хочешь. Незримую тонкую материю.
– И что с этим делать?
– Не знаю. Тебе виднее – ведь ты же всё это затеял.
Они помолчали.
– Долой стены, – сказал он, махая рукой. – Возвращаемся в природу.
– Назад в эдельвейсы? – подыгрывая,
– Другого выхода нет. Мы были и остаёмся бездомными. Хотя в этом есть и своё преимущество – таким, как мы, открыты все вершины. Хотела бы увидеть облака?
– И среди них тебя – в неземной красе!
– Ну, да.
– Заманчиво. Про облака-то я наслышана, а вот, каков ты в своей настоящей красе, не знаю.
– Будь уверена – я не разочарую тебя.
– Хотелось бы верить. Однако, ты – снежный эдельвейс. Я – спутница южных широт, любимица солнца, гербера. Как будет выглядеть наш союз?
– Мы дополним друг друга. Половинами единого целого. Свет, воздух и вода – всё, что нужно цветам для счастья.
Илона вздохнула.
– Хочу утешиться. Живыми цветами – прямо сейчас.
Материалистка, едва не бросил ей в лицо Степан. Но сдержался. Такова женская природа.
Он поднялся.
– Куда ты? – спросила она.
– Мы уходим, а хомяк с рыбами остаются. Надо договориться, чтобы не вздумали рассказать про нас.
Задумавшись, Илона устремила взгляд ему вслед. А ведь он слов на ветер не бросает. Отыщет путь, возьмёт да и поведёт за собой на свою вершину. Ум, сила, характер – всё есть. Мужчина…
Стрелка уровня топлива колебалась близ нулевой отметки. Бензобак был почти пуст. На последнем издыхании, выжимая из себя всю способную пламенеть жидкость, мотоцикл нёсся к заветному источнику. Этим вечером горючее было нарасхват, слаще и привлекательнее самого нектара. Длинная очередь растянулась перед бензоколонкой. Примыкая к ней и достигая цели, мотоцикл остановился.
Чет выключил фару, заглушил мотор и, снимая шлем, обернулся.
– Полчаса простоим, не меньше.
– Потерянное время, – откликнулся Боронок из коляски.
Сидящий за Четом Нечет зевнул.
– Интересно, – вступил в разговор он, – хватит бензина на всех? Может…
– Не каркай! – поспешил оборвать его Чет.
Боронок вылез из коляски. Вытянув вперёд руки, прямой, как аршин, медленно присел. Один раз, другой. Размявшись, уставился на очередь. Неподвижная вереница людей и машин производила тягостное впечатление.
– Нечётный, – позвал он.
– Что?
– А ведь нам с тобой бензин без надобности.
– Да, – оживился Нечет.
– Тогда что тут делать? Пошли, погуляем под звёздным небом.
– Это дело!
Чет не стал препятствовать их уходу. Оставшись один, стоя, с видом мученика он скрестил руки на груди. Реанимация беспомощного железного
Вскоре сзади подъехала машина, хвост очереди удлинился, переднее транспортное средство тронулось с места, оживляясь и толкая мотоцикл вслед за ним, Чет начал движение вперёд.
Когда очередь сократилась наполовину, мимо, медленно, словно разыскивая кого-то, проехали две «Явы». Спустя некоторое время, вернувшись, они притормозили рядом.
– Эй, ты! – окликнул Чета ближний наездник.
Лишённый возможности избавиться от внезапного пристального интереса к себе, Чет поднял голову и ответил хмурым взглядом.
– Ты нас помнишь?
– Впервые вижу.
– А кто же тогда вчера ночью поворот нам не уступил?
– Где?
– Здесь недалеко – у Пискарёвского кладбища.
– Не знаю я такого кладбища. Никогда там не был и даже не слышал про него.
– Охотно верим. Да вот только колымагу твою ни с чем не спутаешь. Одна она такая на весь Питер.
– К чему разговор?
– Это уже конец разговора. Значит, так – заправляйся и возвращайся на вчерашнее место. Погоняем наперегонки.
Мотоциклы взревели.
– До встречи, друг!
Сынки богатых родителей, подумал Чет, уныло смотря мотоциклистам вслед. От жира бесятся. Им не нужно разгружать вагоны по ночам, стоять в очереди за бензином, трудиться и мучиться, всё куплено. Отводя взгляд в сторону, он сплюнул. Нет справедливости на земле, если все блага принадлежат трутням.
Расстроенный, он дождался своей очереди, заправился и верхом на мотоцикле отъехал от бензоколонки. Ушедшие в ночь пассажиры задерживались. Теперь следовало ждать их.
Боронок и Нечет объявились после второй выкуренной сигареты. Обращая на себя внимание, Чет посигналил фарой. Увидев его, они пошли навстречу. Оба возвращались не с пустыми руками. Приглядываясь, Чет опознал в ноше сладкое. Куски самого настоящего торта. Вот это да! Долгое ожидание, трутни, горькие думы – всё вдруг рассеялось при виде неведомо кем посланного угощения.
Подойдя, Нечет протянул брату его долю. Чет вопросительно уставился на него.
– Свадьба, – объяснил Нечет, утираясь от крема. – Две пятиэтажки гуляют.
– Поспели вовремя, – добавил Боронок, жуя. – Молодожёнам не хватало горечи. Мы поделились своей. Махнулись на сладкое, не глядя.
Чет улыбнулся. Устремил взгляд на лакомство, облизнулся и тут же без церемоний целиком отправил его в рот. За молодожёнов!
Впереди показалось Пискарёвское кладбище. Приближалась конечная. Редкая машина попадалась навстречу, пустынной дорога оставалась позади. Справа у забора базы Чет разглядел группу мотоциклистов. Присмотрелся. Сомнений не было – то были его недавние знакомые. Он сбавил газ.