Control your emotions

Vilen

– Драко…сын, выходи.

Не этого ли ты хотел, а, Малфой? Чтобы отец преклонялся перед тобой, просил, умолял. И вот он здесь. Впервые за всю жизнь, если по отношению лишь к отцу, сердце забилось быстрее. Стук сердца заглушал в ушах все остальное. Кажется, Гарри что-то сказал, вскрикнула Гермиона, угрожая какой-то Пожирательнице. А он смотрел на отца. И видел только отца во всей этой толпе. Перед глазами поплыли образы, детские воспоминания. Как отец наказывал его за малейшую оплошность, но, как ни странно, выполнял каждую прихоть. И

Драко вырос эгоистом. Он походил на отца, и можно даже быть слепцом, чтобы все равно увидеть это. Голос, походка, манеры, каждая эмоция была отражением, копией. Драко знал, уже давно знал, что часть его, большая часть его мыслей жаждала чужой боли. Как он сам делал это с Гермионой, как его отец делал это с его матерью. Это ведь было то, чего Люциус так добивался. Этого он хотел, не так ли?

Гермиона снова оглянулась на Драко. Безжизненный, пустой взгляд. И эти глаза цвета безнадежности. Одна из Пожирателей выступила вперед, шепча заклинания.

– Назад! Иначе от вас и мокрого места не останется, – пригрозила ей девушка, махнув палочкой.

– Драко… – опять просипел Люциус, сделав шаг к сыну.

Это имя. Из уст Малфоя-старшего оно звучало совсем не так. Не так, как произносила это имя сама Гермиона. Его имя… оно шипело на языке, прожигало кожу, оставляло на теле раскаленный, плавящийся след.

– Не подходите, – насупился Гарри, направив палочку на Люциуса.

Каждое слово, каждую минуту. Минуту-секунду-быстрее-убежать.

– Посмотри на меня.

Голос Драко прорезал эту давящую тишину. И все посмотрели на него, но был важен только один взгляд.

– Посмотри на меня, черт возьми, – глухо повторил Драко. – Это ты сделал меня таким. Я даже при всем желании не могу забыть детство, понимаешь?

– Щенок, да как ты смеешь?! – взвизгнул женский голос рядом с Люциусом.

Гермиона в ужасе закрыла рот рукой: глумливая Пожирательница стащила маску с лица, открывая на показ свое лицо. Исхудавшая, бледная, это была Белатрисса Лестрейндж. Гриффиндорка не могла забыть, выкинуть из памяти ту адскую боль, те пытки, которым подвергла её эта чокнутая.

– Ты не можешь даже себя защитить, настолько ты жалок, – продолжал Драко. – Ты пришел сюда думая, что Блейз один. Но ты пришел с целой свитой, хочешь показать всем своё величие. Как ты выносишь себя?

– Я не знаю, – отрешенно прошептал Люциус.

Две души, два сердца. Два разных человека сейчас переживали одну боль на двоих, один страх… Драко и Гермиона.

– Столько глупых условностей, столько глупых правил, – хмыкнул слизеринец. – Я сожалею…Мне жаль тебя, правда, за то, что ты мой отец.

Люциус побелел и отступил назад. На его глазах проступили слезы, он опустил голову и вжался в спины своих соратников.

Теперь Драко смотрел на Гермиону. Опустошенный, словно сам себя убил этими словами. Он смотрел на неё, на опухшее от слез лицо, на искаженную от отвращения улыбку, на тесную пылающую от стыда кожу.

– Жалкий

предатель крови, любитель мерзких грязнокровок… – алчно шептала Белатрисса.

– Перестаньте, просто прекратите! – вскрикнула Гермиона, отводя взгляд.

– Да как вы смеете противостоять нам?! – воскликнул кто-то из общей толпы. – Вы всего лишь школьники, вам и не снились те заклинания, с которыми знакомы мы…

– Редукто! – крикнул Гарри, направив в кого-то волшебную палочку.

Нескольких Пожирателей сбросило с лестницы под общий крик и ругательства. И битва возобновилась. Только не было в ней больше общности, какой-то согласованности. Все палили заклинаниями друг в друга, кричали. Платиновых волос Люциуса и его пустого взгляда больше не было видно в толпе. Гермиона подбежала к Драко и взяла его за руку.

– Я всегда с тобой, – тихо, но различимо в бушующем крике сказала она.

– Мы всегда с тобой, Драко, – поправил её Рон.

– Я думаю, мне будет не хватать этой сентиментальной белиберды, – рассмеялся Блейз, пуская заклинание в кого-то по ту сторону лестницы.

– И не думай, Забини, ты с нами, – запротестовал Гарри.

Вдох-выдох, и не думать ни о чем постороннем. Сосредоточиться. Защитное, Обезоруживающее. Молодец, Гермиона! Не оглядываться на остальных. Выпустить руку Драко, потому что так легче сражаться. Вдох-выдох…

– И что теперь? – перекричав вопли, спросил Рон.

– Вы трансгрессируете сами, а я уж как-нибудь сам… – ответил ему Блейз.

– Ничего подобного! – одновременно воскликнули Гарри и Драко.

– Круцио!

Любимое заклинание Лестрейндж полетело в Забини. Он не сумел защититься, палочка выпала из рук, и, упав на колени, парень закричал от боли.

– Остолбеней! – в отместку пальнул в неё Гарри, но заклинание проскочило мимо.

– Инкарцеро! – взвизгнула появившаяся из ниоткуда Алекто Кэрроу.

Драко помнил её, там, на башне Астрономии, как такое забудешь. Вместе со своим тупоголовым братцем и дружком-оборотнем Сивым. Да они бы могли группу организовать, подонки! Заклинание попало в Гермиону, и кучи веревок опутали её тело, сдавливая со всей силы. Пожирательницы расхохотались, не убирая волшебных палочек со своих жертв.

– Ах ты тварь! Бомбарда Максима! – взревел Рон.

Попав в Белатриссу, он тем самым прекратил действие Круциатуса, да и саму Лестрейндж сбросило с лестницы.

– Подонок, как ты смеешь! Круцио! – наставил на него палочку ещё один Пожиратель.

– Протего! – мгновенно среагировал Гарри, заслонил собой друга.

И так они сыпали друг в друга заклинаниями, сбиваясь на дыхании, пытаясь придумать что-то новое, потому что одни и те же заклинания пускались в ход по десятому кругу.

– Фините! – направив на путы палочку, пробормотал Драко.

Веревки спали с тела Гермионы, и, пока она откашливалась и хваталась руками за шею, Малфой сел подле неё и взял за руку.