Control your emotions
Шрифт:
– Иди отсюда, – прорычал Скабиор, пихнув Хвоста в спину.
Анимаг горделиво поправил капюшон и поспешил удалиться, бубня себе под нос непечатные ругательства. Драко перевел взгляд на друга. Взгляд, полный непонимания и удивления. Ведь если с Гермионой что-то случилось, то и с Гарри тоже. И тогда он бы об этом знал...наверное.
– Я тебя прикрою, – прошептал ему на ухо Скабиор, вытесняя из общего круга.
– Пошли дальше, – отстранившись от массивной мраморной колонны, скомандовал Сивый. – Эй, Малфой, куда собрался?
– Ему срочно надо поесть, – самым жалостливым тоном сказал Скабиор. – Если мальчишка сдохнет из-за того, что ни хрена не ел, то его папаша нас прикончит.
– Да чтоб его, этого Малфоя, – сплюнул на землю Фенрир, одергивая рукава растянутой кофты.
– Ну, пошли, – отмахнулся Скабиор.
Дорога
– Здравствуйте, профессор.
– Что ты хочешь узнать? – не пуская его внутрь, спросил учитель.
– Почему я больше не увижу Гермиону?
– Вопрос не по адресу. Я занят. Что-то ещё? – нетерпеливо проворчал Снегг.
– Да! Почему, черт возьми, вы знаете правду и не говорите её мне? Я имею право знать! Я не брошу её! Что вам известно?
– Только то, что я сказал тебе, – настойчиво проговорил Пожиратель.
– Черт... – приглушенный расстоянием девичий голос Драко не мог не узнать.
Он резко ворвался в дом, отпихнув профессора к стене. Его сейчас ничего не заботит, кроме этого голоса. И злость, и интрига, и преждевременная радость – множество ощущений и эмоций взрывают все внутри, и от этого хочется кричать. Он проносится по коридору, врываясь в комнату, и оказывается в крошечной темноватой гостиной, производившей впечатление не то тюремной камеры, не то палаты в клинике для умалишённых. Полки по стенам были сплошь уставлены книгами, большей частью в старинных коричневых или чёрных кожаных переплётах. Потёртый диван, старое кресло и колченогий столик стояли тесной группой в лужице тусклого света от люстры со свечами, свисавшей с потолка. Помещение выглядит неухоженным, как будто здесь давно никто не жил. Драко смотрит прямо перед собой, осматривается, и не сразу замечает выступающий из-за шкафа рукав мужского черного пиждака. Злое рычание – какого хрена этот кто-то прячется там – и Малфой подбегает к стене. Тянет незнакомца на себя и ошеломненно вглядывается в него. Какого...на него смотрит Драко Малфой, ещё один, такой же, как сам слизеринец, только это поддельный экземпляр. Что за черт?
– Кто это такой? – кричит на весь дом Малфой.
Второй, которого Драко держит за руку, виновато молчит, прикусив губу и испуганно глядя в глаза. Карие, почти шоколадные глаза. Стоп. Этого не может быть.
====== Глава 21 ======
Глава 11. “Взятка”, чтобы было понятнее фанатикам ГП и ДС, но я не могла не написать её. Спасибо всем, кто читает, и простите, что так редко пишу. Это всё обезмузивание универское :)
What’s happening to me?
Гермиона широко распахнула глаза. Комната казалась совершенно другой, в ней теперь было гораздо больше света и воздуха. Стеллажи с книгами как будто отъехали назад, а стены наоборот – сдвинулись ближе. Во рту солоноватый привкус. Через минуту девушка перестанет быть собой.
Гарри сидел напротив и глубоко дышал, вздыхая каждый раз, когда из крана на кухне капала вода. Ссутулившись и вжав голову в плечи, он поднялся на ноги и мерил комнату шагами, постукивая при этом ногтями по стенке стакана. Суровый сосредоточенный взгляд буравил входную дверь.
– Гарри, я…
– Не сейчас, Гермиона. Мне надо подумать, –
– Подумать о чем? Все уже закончилось.
– Ты знаешь, о чем.
– Мы уже обсуждали это. Кикимер вернется, успокойся.
– Я не могу успокоиться, Гермиона! Где все? Где помощь, когда она так нам нужна?
– Мне… Мне написала Джинни.
– Ч-что? – его голос дрогнул.
Гарри подбежал к Гермионе и взял за руку, глядя прямо в глаза. Снова небритый, невыспавшийся, в свитере, который не снимался с него уже три дня. Исхудавший, бледный, как смерть, с мешками под глазами и поцарапанными щеками.
– Где письмо?
– Держи, – девушка вынула из заднего кармана аккуратно сложенный листок и протянула его Гарри.
Он дрожащими руками принял письмо и отошел к столу, присев на краешек стула. Взгляд бегал по строчкам, и губы безмолвно шевелились. Каждые пять секунд поправляя очки, Гарри поворачивал голову к окну, прикрывая глаза, чтобы не заплакать.
– У них все хорошо… – с облегчением прошептал он, дочитав письмо. – Но как ей удалось? Ведь совы перехватываются Министерством Магии.
– Я и сама не знаю, Гарри. Но писать ответ слишком опасно. Мы не можем себя выдать.
– Если бы Рон был жив, сейчас была бы очередная ссора, – обреченно сказал Гарри.
Гермиона поджала губы и ушла из кухни. Едва сдерживая рыдания, волшебница взбежала вверх по лестнице, врываясь в одну из комнат. Сцепив зубы на сжатом во рту кулаке, она повалилась на кровать и, скрутившись калачиком, заплакала. Искупления, освобождения не происходило. Как бы она не старалась, как бы она не хотела, Гермиона не могла отделаться от смерти близкого ей человека. Близких ей людей. Вечно собранная, всегда готовая дать ответ на любой вопрос, поразительно ответственная… Сейчас Грейнжер пустила все на самотек. Она не могла взять на себя ответственность за смерть друзей. Мама с папой… Им ничего не расскажешь. Все достижения в школе, всё, что случалось с Гермионой… Она многим делилась с родителями. И как это было замечательно – приезжать к ним из Хогвартса на каникулы, хвастаться своими успехами, а потом всей семьей выбираться куда-нибудь. Гермиона обожала театр, эту любовь привила ей мама. И на мгновение, когда Гарри и Гермиона трансгрессировали на Тотнем-Корт-роуд, она отдалась воспоминаниям, но лишь на мгновение, и она не позволила себе заплакать. И даже в «Норе», когда вся семья Уизли оплакивала утрату, Гермиона не смогла так же плакать, как миссис Уизли или Джинни. Видимо, нам выделено определенное количество слез на каждого человека, и Гермиона уже сполна оплакала смерть Рона. Как и Блейза. Гермиона вспомнила, как они с Джинни сидели в спальне рыжеволосой волшебницы и делились переживаниями, воспоминаниями о Роне и Блейзе. К этим смертям добавилась и смерть Грозного Глаза, когда шестеро Поттеров взмыли ввысь, чтобы обеспечить Гарри защиту. И всё, что случилось на свадьбе, если её, конечно, можно было назвать полноценной свадьбой. Билл и Флер предложили отказаться от этого, но мистер Уизли настоял на торжестве, при этом прослезившись и прошептав: «Вы должны быть счастливы».
Гермиона подняла голову, вытирая со щеки катышки пыли. Она встала с постели и огляделась. Они уже были здесь, когда искали медальон. Спальня Регулуса Блэка. Гермиона осторожно ступила назад к двери, словно опасаясь задеть здесь ещё что-либо. Стены, покрывало постели, шторы – всё было изумрудно-зеленого цвета, как бы подчеркивая принадлежность Блэка к Слизерину. Над кроватью изображен герб Блэков, под которым висят старые вырезки из газет, посвященные Волан-де-Морту. Гермиона окинула взглядом стены и платяной шкаф: здесь ничего не изменилось с их с Гарри визита. Она прошла вперед, к окну. На столешнице стерта пыль кое-где, все ящики вывернуты, в них валяются устаревшие учебники, гусиные перья и пустые пузырьки от чернил. Солнечные лучи блекло освещали комнату, указывая на сгустки пыли на полу и складках штор. Гермиона слабо улыбнулась и достала из кармана делюминатор. Тот самый делюминатор, который по завещанию профессора Дамблдора должен был принадлежать Рону. По закону вещи умершего переходят в распоряжение его ближайших родственников, но миссис Уизли отдала делюминатор Гермионе, не переставая при этом плакать в тот момент. Девушка щелкнула крышкой вещицы, и в комнате загорелся свет. Щелкнула ещё раз – и комната опять погрузилась в полумрак, освещаемая лишь слабыми лучами солнца.