Cor ardens
Шрифт:
Издалека…
ПОВИЛИКИ
Ал.Н. Чеботаревской
Повилики белые в тростниках высоких,-
Лики помертвелые жизней бледнооких,-
Жадные пристрастия мертвенной любви,
Без улыбки счастия и без солнц в крови…
А зарей задетые тростники живые
Грезят недопетые сны вечеровые,
Шелестами темными с дремой говорят,
Розами заемными в сумраке горят.
В
И между сосен тонкоствольных,
На фоне тайны голубой,-
Как зов от всех стремлений дольных,
Залог признаний безглагольных,-
Возник твой облик надо мной.
В алый час, как в бору тонкоствольном
Лалы рдеют и плавится медь,
Отзовись восклоненьем невольным
Робким чарам — и серп мой приметь!
Так позволь мне стоять безглагольным,
Затаенно в лазури неметь,
Чаровать притяженьем безвольным
И, в безбольном томленьи,— не сметь…
Сладко месяцу темные реки
Длинной лаской лучей осязать;
Сладко милые, гордые веки
Богомольным устам лобызать!
Сладко былью умильной навеки
Своевольное сердце связать.
ЛЕБЕДИ
Лебеди белые кличут и плещутся…
Пруд — как могила, а запад — в пыланиях…
Дрожью предсмертною листья трепещутся -
Сердце в последних сгорает желаниях!
Краски воздушные, повечерелые
К солнцу в невиданных льнут окрылениях…
Кличут над сумраком лебеди белые -
Сердце исходит в последних томлениях!
За мимолетно-отсветными бликами
С жалобой рея пронзенно-унылою,
В лад я пою с их вечерними кликами -
Лебедь седой над осенней могилою…
СФИНКСЫ НАД НИВОЙ
Волшба ли ночи белой приманила
Вас маревом в полон полярных див,
Два зверя-дива из стовратных Фив?
Вас бледная ль Изида полонила?
Какая тайна вам окаменила
Жестоких уст смеющийся извив?
Полночных волн немеркнущий разлив
Вам радостней ли звезд святого Нила?
Так в час, когда томят нас две зари
И шепчутся лучами, дея чары,
И в небесах меняют янтари,-
Как два серпа, подъемля две тиары,
Друг другу в очи — девы иль цари -
Глядите вы, улыбчивы и яры.
ПРИСТРАСТИЯ
ТЕРЦИНЫ
О Сомов-чародей! Зачем с таким злорадством
Спешишь ты развенчать волшебную мечту
И насмехаешься над собственным богатством?
И, своенравную подъемля красоту
Из дедовских могил, с таким непостоянством
Торопишься явить распад и наготу
Того, что сам одел изысканным убранством?
Из зависти ль к теням, что в оные века
Знавали счастие под пудреным жеманством?
И Душу жадную твою томит тоска
По «островам Любви», куда нам нет возврата,
С тех пор как старый мир распродан с молотка…
И граций больше нет, ни милого разврата,
Ни встреч условленных, ни приключений тех,
Какими детская их жизнь была богата,
Ни чопорных садов, ни резвости утех,-
И мы, под бременем познанья и сомненья,
Так стары смолоду, что жизнь нам труд и спех…
Когда же гений твой из этого плененья
На волю вырвется, в луга и свежий лес,-
И там мгновенные ты ловишь измененья
То бегло-облачных, то радужных небес
Иль пышных вечеров живописуешь тени,-
И тайно грусть твою питает некий бес
На легких празднествах твоей роскошной лени
И шепчет на ухо тебе: «Вся жизнь — игра.
И всё сменяется в извечной перемене
Красивой суеты, Всему — своя пора.
Всё — сон и тень от сна. И все улыбки, речи,
Узоры и цвета (— то нынче, что вчера)
Чредой докучливой текут — и издалече
Манят обманчиво. Над всем — пустая твердь.
Играет в куклы жизнь — игры дороже свечи,-
И улыбается под сотней масок — Смерть».
1906
АПОТРОПЕЙ
Федору Сологубу
Опять, как сон, необычайна,
Певец, чьи струны — Божий Дар,
Твоих противочувствий тайна
И сладость сумеречных чар.
Хотят пленить кольцом волшебным,
Угомонить, как смутный звон,
Того, кто пением хвалебным
Восславить Вящий Свет рожден.
Я слышу шелест трав росистых,
Я вижу ясную Звезду;
В сребровиссонном сонме чистых
Я солнцевещий хор веду.
А ты, в хитоне мглы жемчужной,