ЦРУ. Правдивая история
Шрифт:
В течение всего следующего месяца президент Клинтон раздумывал над достойным ответом. Около 1:30 ночи 26 июня, в священный для мусульман день отдохновения, двадцать три ракеты «Томагавк» поразили штаб иракской разведки и прилегающую территорию: комплекс из семи крупных зданий, окруженных стеной, в самом центре Багдада. По крайней мере, одна из ракет угодила в жилой дом и убила несколько невинных жителей, в том числе видную иракскую художницу и ее мужа. Генерал Колин Пауэлл, председатель Объединенного комитета начальников штабов, заявил, что целью бомбардировки был «адекватный, пропорциональный ответ на покушение на президента Буша».
Директор Центральной
Вскоре после этого он заметил: «Наши вертолеты были сбиты в Могадишо… Как и в Бейруте десятью годами ранее, откуда мы просто ушли».
Не раз вспоминая, как мертвых американских рейнджеров злорадствующие дикари волокли по улицам Могадишо, Клинтон тем не менее задумал восстановить власть избранного президента Гаити, сторонника левых, священника Жана-Бертрана Аристида. Он искренне считал Аристида законным правителем гаитянского народа и хотел, чтобы там свершилось правосудие. Подобное стремление требовало упразднения военной хунты, которая, собственно, и сместила Аристида. Многие из ее лидеров в течение долгих лет являлись надежными платными информаторами ЦРУ. Этот факт стал для Белого дома неприятным сюрпризом. Равно как и открытие, что именно агентство и создало гаитянскую разведывательную службу, руководство которой преуспело в торговле колумбийским кокаином и уничтожении своих политических противников. Все это помогло хунте сохранить власть в столице, Порт-о-Пренсе. ЦРУ теперь было поставлено в неловкое положение, ведь предстояло разрушить собственную агентурную сеть.
Это привело к открытому конфликту Клинтона и ЦРУ. Масла в огонь добавил и прогноз ЦРУ о том, что Аристид отнюдь не образчик политической воли или добродетели. Вулси представил этот конфликт в идеологическом свете. Президент со своими помощниками «отчаянно хочет, чтобы мы в ЦРУ заявили, будто Аристид сможет стать эдаким гаитянским Томасом Джефферсоном, – вспоминал он. – Мы несколько брезгливо отказались от этого, указав на его недостатки, но не забыв и про ряд положительных качеств. Такой анализ, конечно, не добавил нам популярности».
Вулси оказался прав лишь отчасти. Белый дом счел неуместным анализ слабостей Аристида, сделанный ЦРУ. Но он также напрочь отверг старых союзников агентства в Гаити…
Разъяренный тем, что ЦРУ схлестнулось с ним по поводу Гаити, парализованный собственной неспособностью ясно формулировать внешнюю политику страны и потрясенный жестокой гибелью спецназа в Сомали, президент хотел на некоторое время отвлечься от злоключений в странах третьего мира. Но как только американские солдаты и шпионы начали в смятении покидать территорию Африканского Рога, куда их направили с «гуманитарной миссией», они были отправлены спасать жизнь несчастных беженцев в Руанде, где между двумя племенами развязалась кровавая бойня.
В конце января 1994 года Белый дом намеренно проигнорировал исследование ЦРУ, согласно которому в Руанде на грани жизни и смерти находилось до полумиллиона несчастных. Вскоре этот конфликт вылился в одно из крупнейших бедствий ХХ столетия. «Получалось, что никому нет дела до того, что там происходит. Никто толком не оценил, насколько серьезная назревает ситуация, пока она
«Взорвать все к черту!»
Вулси проиграл почти все сражения, в которых участвовал, а таковых было немало. Когда стало ясно, что Вулси не сможет восстановить былой бюджет и власть ЦРУ, большинство сотрудников из поколения времен холодной войны начало потихоньку «щелкать выключателями» и расходиться по домам. Первыми удалились ветераны. Потом ушли в поисках новых карьер перспективные и напористые офицеры, разменявшие четвертый десяток. Отыскать же новые многообещающие таланты – толковую молодежь в возрасте чуть больше двадцати лет – с каждым годом становилось все труднее и труднее.
Интеллектуальные и функциональные возможности ЦРУ потихоньку угасали. Штаб-квартирой управляли профессиональные клерки, которые транжирили и без того скудные средства агентства без какого-либо понятия о том, насколько эффективно они будут потрачены, дадут ли хоть какой-то результат. У них не было никакой системы оценки и отбора заведомо успешных и малоперспективных программ. Без учета успехов и провалов у них было мало шансов эффективно контролировать деятельность рядовых сотрудников и агентов. По мере того как число опытных сотрудников и аналитиков ЦРУ неуклонно сокращалось, среднее руководящее звено разрасталось за счет «специальных» помощников, штабных консультантов и советников, оперативных соединений, которые, выехав за пределы штаб-квартиры, занимали арендованные офисы в торговых центрах и промышленных зонах Вирджинии.
Вулси внезапно осознал, что встал во главе какой-то секретной бюрократии, которая все больше отдаляется от остальной части американского правительства. Словно большая городская больница, в которой пациенты, то и гляди, могут нахватать друг от друга болячек, ЦРУ совершало ошибки, ставшие неотъемлемой частью его ежедневной деятельности. Американская разведка начала напоминать «творение Франкенштейна, – писал Джеймс Монье Симон-младший, главный «управляющий» ЦРУ на рубеже веков, – нагромождение не стыкующихся между собой элементов, которые в разные времена соединялись между собой по-разному, причем порой совершенно индифферентными механиками», страдающими от «пороков нервной системы, связанных прежде всего с отсутствием должной координации и чувства равновесия».
Проблемы были слишком сложны и глубоки, чтобы их можно было быстро решить. Словно космический «Шаттл», агентство представляло собой сложную систему, которая могла взорваться при поломке какой-нибудь простой детали.
Единственным человеком, который обладал реальной властью и мог нажать кнопку перезагрузки, был президент Соединенных Штатов. Но Клинтон все никак не мог найти время, чтобы вникнуть в суть ЦРУ, понять, как работает это ведомство и как его правильно состыковать с остальной частью американского правительства. Президент делегировал все эти функции Джорджу Тенету, которого привел в Белый дом в качестве директора по разведке при Совете национальной безопасности.