Cталин после войны. 1945 -1953 годы

Мартиросян Арсен Беникович

Судя по всему, праведный гнев Сталина вызвали прежде всего два обстоятельства. Во-первых, все исследования этих профессоров были осуществлены на бюджетные деньги СССР. Никаких частных исследовательских лавочек, тем более в области медицины, в СССР не существовало в то время. Их работы выполнялись в соответствии с утвержденным планом научно-исследовательских работ АМН СССР. И, еще раз обращаю на это внимание, на бюджетные деньги. Соответственно и конечный результат этих исследований должен был принадлежать Советскому Союзу. Ведь и в СССР проблема лечения онкологических больных уже тогда стояла остро. Во-вторых, Сталин вполне обоснованно заподозрил, что в США были переданы более подробные результаты исследований этих профессоров.

Не говоря уже о том, что его, постоянно заботившегося о каждой советской копеечке, но не жалевшего средств для развития советской науки, до глубины души возмутил поступок профессоров, которые на советские деньги провели исследования, а результаты передали в США без патентования своего изобретения. То есть действительно в ущерб не только себе, но и государству. И реакция Сталина была и по-человечески, и с точки зрения государственных интересов абсолютно справедлива - это было конкретное проявление духа самоуничижения. Добиться выдающегося по тем временам научного успеха, который, кстати говоря, к тому же требовал еще и дальнейшей проверки, и вот так запросто отдать американцам! То есть эти профессора сами себя ни во что не ставили. Потому и такая реакция Иосифа Виссарионовича. И сколько у нас было и есть таких, с позволения сказать, «широко и демократически мыслящих» ученых, которые ни во что, даже на грош, не ставят интересы государства, на средства которого они осуществляют свои научные исследования!

–  Надо противопоставить отношение к этому вопросу таких людей, как тут, - сказал Сталин, кивнув на лежащие на столе документы, - отношению простых бойцов, солдат, простых людей. Эта болезнь сидит, она прививалась очень долго, со времен Петра, и сидит в людях до сих пор.

–  Бытие новое, а сознание старое, - сказал Жданов.

–  Сознание, - усмехнулся Сталин.
– Оно всегда отстает. Поздно приходит сознание, - и снова вернулся к тому же, о чем уже говорил.
– Надо над этой темой работать…

Небольшой комментарий. Разве столь уж неправ был Сталин? У нас ведь и по сию пору безмерное преклонение перед так называемыми цивилизованными странами - любую дрянь, подчеркиваю, именно дрянь копируем с Запада. Изо дня в день по всем так называемым демократическим СМИ и даже из уст официальных властей, разливается елей в адрес так называемой цивилизации Запада! Ну сколько же можно упиваться духом самоуничижения! Чуть ли не каждый раз слышим: «…а вот в цивилизованных странах…» Что, Ее Величество Россия не обладает своей уникальной цивилизацией? Что, подданные Ее Величества России не доказали всему миру, что способны на уникальные прорывные решения в любой отрасли человеческих знаний, в любой отрасли науки, техники и культуры? Зачем надо столь рьяно унижать себя и свою Великую Родину, преклоняясь перед «цивилизацией» «бигмака», тампексов, сникерсов, неизлечимо ожиревших идиотов, озабоченных только животным сексом и кариесом, где правит бал туалетная бумага зеленого цвета стоимостью всего в три цента за штуку - доллар. Позволю себе процитировать отрывок из одного стихотворения великого русского поэта Н.А. Некрасова -

«Доллар»:

Грош у новейших господ («новейших» во все времена.
– А. М.)

Выше стыда и закона.

Нынче (а, в общем-то, всегда.
– A.M.) тоскует лишь тот,

Кто не украл миллиона. Что ни попало - тащат. «Наш идеал, - говорят, - Заатлантический брат: Бог его - тоже ведь доллар».

Сколь поразительно точны и метки слова поэта! Сколь точно показана суть духа самоуничижения: «наш идеал - заатлантический брат// Бог его - тоже ведь доллар»!

Когда же, наконец, в России идеалом станет собственно Россия, ее Величайшая и Уникальнейшая Цивилизация, Ее Великие Народы и Ее Могучий, но столь яростно третируемый Его Величество Рубль?

–  Мы здесь думаем, - сказал он (то есть Сталин.
– А. М.), - что Союз писателей мог бы начать выпускать совсем другую "Литературную

газету", чем он сейчас выпускает. Союз писателей мог бы выпускать своими силами такую газету, которая остро, более остро, чем другие газеты, ставила бы вопросы

международной жизни, а если понадобится, то и внутренней жизни. Все наши газеты - так или иначе официальные газеты, а "Литературная газета" - газета Союза писателей, она может ставить вопросы неофициально, в том числе и такие, которые мы не можем или не хотим поставить официально. "Литературная газета" как неофициальная газета может быть в некоторых вопросах острее, левее нас, может расходиться в остроте постановки вопроса с официально выраженной точкой зрения. Вполне возможно, что мы иногда будем критиковать за это "Литературную газету", но она не должна бояться этого, она, несмотря на критику, должна продолжать делать свое дело…

–  Вы должны понять, что мы не всегда можем

официально высказаться о том, что, о чем хотелось бы

сказать, такие случаи бывают в политике, и "Литера

турная газета" должна нам помогать в этих случаях.

И вообще, не должна слишком оглядываться, не дол

жна консультировать свои статьи по международным

вопросам с Министерством иностранных дел. Мини

стерство иностранных дел не должно читать эти ста

тьи (Сталин явно подразумевал «предварительно чи

тать».
– А. М.). Министерство иностранных дел за

нимается своими делами, а "Литературная газета" -

своими делами. Сколько у вас сейчас выпускают эк

земпляров газеты?

Фадеев ответил, что тираж газеты что-то около пятидесяти тысяч.

–  Надо сделать его в десять раз больше. Сколь раз в месяц выпускаете газету?

–  Четыре раза, раз в неделю, - ответил Фадеев.

–  Надо будет новую "Литературную газету" выпускать два раза в неделю, чтобы ее читали не раз, а

два раза в неделю, и в десять раз больше людей. Как ваше мнение, сможете вы в Союзе писателей выпускать такую газету?

Мы ответили, что, наверно, сможем.

–  А когда можете начать это дело?

Не помню, кто из нас, может быть даже и я, вспомнив о том, как я впопыхах принимал журнал, ответил, что выпуск такой, совершенно новой газеты потребует, наверное, нескольких месяцев подготовки и ее, очевидно, можно будет начать выпускать где-то с первого сентября, с начала осени.

–  Правильно, - сказал Сталин, - подготовка, ко

нечно, нужна. Слишком торопиться не надо. А то, что

вам надо для этого, чтобы выпускать такую газету, вы

должны попросить, а мы вам должны помочь. И мы еще

подумаем, когда вы начнете выпускать газету и справи

тесь с этим, мы, может быть, предложим вам, чтобы вы

создали свое собственное, неофициальное телеграфное

агентство для получения неофициальной информации…

Сталин, как всегда, говорил очень неторопливо, иногда повторял сказанное, останавливался, молчал, думал, прохаживался. Видимо, вопрос был продуман им заранее, но какие-то подробности, повороты приходили в голову сейчас, по ходу разговора. Мне, например, показалось, что идея создания телеграфного агентства возникла вдруг и именно здесь после какой-то долгой паузы, во время которой он размышлял над этим, и он высказал ее с удовольствием, был доволен ею…

Закончил свой разговор о "Литгазете" Сталин тем, что сказал, что, очевидно, нам для новой газеты придется подумать и о новых людях, о новых работниках, о новой редколлегии, быть может, и о новом редакторе, но обо всем этом предстоит подумать нам самим, это уже наше дело.

Так - не по идее Союза писателей, как это чаще всего принято считать, а по идее Сталина - через несколько месяцев начала выходить совсем другая, чем раньше, "Литературная газета", правда, без своего официального телеграфного агентства. АПН (знаменитое в советское время Агентство Печати Новости.
– А. М.), начальная идея создания которого была высказана тогда, тринадцатого мая 1947 года, было создано через много лет после этого и уже после смерти Сталина».