Цугцванг
Шрифт:
— Я не смогу выйти…
— Почему?
— Максимилиан не разрешает.
Женя на секунду застывает, смотрит на меня как-то странно, неуверенно, но потом я вижу, как в глубине ее глаз вспыхивает злость, и она цедит сквозь зубы.
— Не волнуйся. Сегодня он вырубиться достаточно быстро.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что сейчас они буду много пить, а до часу много времени. Приходи, пожалуйста…
Не знаю почему, но я решаю ей довериться. Так странно это, она — дочь врага, сестра самого ненавистного ублюдка,
Подхожу ближе — ничего. Долго смотрю — ничего. Пихаю — и снова ничего! Он в отрубе, и тогда я решаюсь. Крадучись подхожу к двери, очень аккуратно ее открываю и выскальзываю в коридор. Дом погружен в тишину. Я не знаю, что меня ждет внизу, и что скажет Женя, но почему-то мне кажется, что она единственная, кому я на самом деле могу верить.
Девушка уже ждет меня на месте, а как только видит, хватает меня за руку и быстро ведет в дальнюю сторону кухни, где открывает дверь и заводит в темное, холодное помещение.
— Осторожно, здесь ступеньки.
— Куда мы идем?
— Не волнуйся, это винный погреб.
Свет включается, а я понимаю, что если поджечь этот дом, он будет гореть ярче новогодней елки, потому что бутылок здесь просто миллион. Несколько рядов высоченных, деревянных стеллажей, заполненных от потолка до пола, и Женя, видя мой открытый рот, тихо посмеивается.
— Удивлена?
— Это целый магазин! К магазину шмотья я как бы привыкла, но это…
— Они наполовину итальянцы, — пожимает плечами и снова берет меня за руку, уводя вглубь погреба, — Вино у них в крови, да и Мария его очень…
— Женя, куда мы идем?!
Перебиваю и вырываюсь, резко торможу в одном из проходов, и жду, когда она повернется. Женя делает это не сразу, лишь через мгновение вздохнув, кивает и смотрит наконец мне в глаза.
— Я хотела поговорить.
— О чем?
— Когда ты была в нашем доме, я думала, что ты все понимаешь.
Это не новость, я и без признания догадалась, но была польщена. Слегка киваю, опуская глаза в пол, и тогда Евгения подходит ближе, бережно взяв мою руку.
— Мне так жаль, что с тобой это все произошло…Ты не заслужила…
— Да…спасибо.
— Я и подумать не могла, что они пойдут на такую глупость!
— А что ты знаешь? — она вздыхает и отпускает меня, отходит на шаг и обнимает себя руками, как я, словно хочет защититься, а потом шепчет.
— Ты скоро сама все услышишь, я не могу…Амелия, я не могу сказать, что происходит, потому что не знаю, что тебе можно слышать, а что нет.
— Не поняла.
— Завтра приедет Марина… — она слегка ежится, не смотрит мне в глаза, и от этого я напрягаюсь сильнее, — И ты все узнаешь.
— Почему ты так странно себя ведешь?
Снова вздыхает,
— Потому что Марина — это кошмар. В твоем случае.
— Я ее видела всего раз…
— Не имеет значения. Твоя сестра…все дело в Лилиане. Она много чего натворила, а Марина не из тех, кто прощает, особенно когда дело касается ее младших братьев.
«Эм…» — все, что происходит в моей голове, а от следующего признания и вовсе становится страшно.
— Она тебя уничтожит. Я хотела тебя предупредить об этом — держись от нее, как можно дальше. Не реагируй на провокации, старайся вообще ее не слушать. Лучше не смотри в глаза. Ты подстрелила ее любимого, младшего братика у нее на глазах…Она устроит тебе ад на земле, ты очень многое услышишь и узнаешь, но…умоляю, будь умнее.
— Я…
— И еще…в этом доме у тебя нет друзей. Забудь обо всем, что ты знала раньше. Их нет. Все эти люди ненавидят тебя не меньше, и если у них будет возможность, они только присоединятся к Марине…
— Кристина тоже?
— Да.
— Но почему? — почти плачу, цепляясь за мягких, шоколадный свитер, — Я думала, что она любит мою сестру…
— Ты ошибаешься, Амелия. Я точно не знаю, клянусь, но по-моему там дело в Арае и…
— Если ты так хочешь что-то узнать, котенок…
«ТВОЮ МАТЬ!!!»
Я застываю буквально как статуя, расширив глаза. Сердце бьется где-то в пятках, а сама я чувствую, как медленно кровь отливает от лица, когда я слышу шаги за своей спиной. Мерные, спокойные, но такие опасные…
— …Ты могла спросить лично.
Голос останавливается точно за моей спиной вместе с теплом его тела, и по взгляду Евгении, которая точно также притихла, я понимаю — мне конец.
Глава 10. Дыши, Амелия
18; Декабрь
Женя приходит в себя первая, пока я даже обернуться боюсь.
— Макс, мы просто говорили и…
— Не лезь.
— Макс…
— Женя, ты мне нравишься, правда, но я предупреждаю тебя в последний раз: не. лезь.
Дальше происходит какой-то сумбур. Максимилиан хватает меня за руку и тащит за собой да так резво, что я не успеваю повернуться и падаю. В ответ на это Женя, которая показалась мне божьим одуванчиком, принимает образ фурии и кидается за нами следом. Она виснет на его руке и орет во все горло:
— Отпусти ее! Не смей ее трогать! Пусти!
За всем этим хаосом я наблюдаю с земли. Не сказала бы, что мне было больно, разве что в руке простреливало, но больше я действительно шокирована. Не ожидала от этой миниатюрной девчонки такой прыти.