Цугцванг
Шрифт:
— Я серьезно. Закрой. Свой. Сраный. Рот.
— Отпусти меня, или клянусь, я тебе отвечу, не смотря на то, что у тебя всего одна рука рабочая.
— Прекратите!
Амелия втискивается между нами так ловко, что я и не успеваю сообразить, а уже и не держу Лекса. Она как-то умудряется нас расцепить, кладет руки мне на грудь и смотрит в глаза.
— Макс, отойди и успокойся.
«Как тут успокоишься, когда я вижу, как тесно она прижата задницей к его члену?!»
Дергаю ее за руку
— Вы должны уйти, — говорю, когда мы на безопасном расстоянии от детородных органов моего родственника, и снова слышу смешок.
— Ты псих. Он ни за что не поверит! Тут вещей целый склад!
— Скажу, что они принадлежат Адель. У нее как раз ремонт.
— А рана твоя кому принадлежит, а?!
— Я еще раз повторяю: я выстрелю в себя снова.
— Макс… — вступается Амелия, но я тут же жестко смотрю на нее и пресекаю любой спор.
— Я все сказал, а значит так и будет. Нет времени на споры — уходите сейчас. Сейчас, Лекс!
Подхожу к телу и присаживаюсь на корточки, выуживаю пистолет, который, как оказалось, находится в его руке. Вот что он смеялся — пытался меня убить и, наверно, в бреду думал, что нажал на курок. Закатываю глаза и прикладываю дуло к плечу, примеряюсь, как вдруг чувствую маленькие пальцы на своем запястье.
— Амелия, уходи, — тихо говорю, смотря ей в глаза, — Ты должна уйти сейчас или будет слишком поздно, и все будет зря.
— Мы можем придумать легенду о наших отношениях. Я подыграю, но…
— Нет.
— Макс…
— Нет!
— Ты выберешь пулю?!
«Чем позволю ему к тебе приблизиться?!»
— Да!
Она смотрит долго, пронзительно, и, кажется, ее что-то оскорбляет? Но я не понимаю что, а спросить не успеваю. Лекс, который все это время смотрел в окно, резко поворачивает я и выпаливает.
— Клянусь, я слышу мигалки. Макс, он почти здесь…
— Уходите. АМЕЛИЯ, УХОДИ, НЕ ПОРТИ ВСЕ! ВАЛИ!
На секунду она опять стекленеет, но быстро берет себя в руки, приближается и забирает у меня пистолет, а когда я пытаюсь сопротивляться, мотает головой.
— Отдай. Ты не знаешь, что нужно делать, а я — да.
Почему-то я ей верю, отпускаю, и когда она берет в руку руку этого мудака, хмурюсь. Коротко посмотрев на меня, она слегка улыбается и тихо объясняет.
— Он может проверить порох на руках, и тогда ты провалишься. Но стрелять необязательно. Твоя рана почти зажила, так что достаточно будет немного тебя пырнуть. Так безопасней…
Снова не понимаю, а она слегка расширяет глаза и цыкает.
— Второй выстрел слишком рискованное мероприятие. Это лучший вариант. Скажешь, что готовил, когда он вломился, между вами завязалась драка. Ты разбил ему морду, думал, что он отключился. Услышал шум, решил, что это его бугаи пришли в себя, он воспользовался
Лекс как-то оказался за моей спиной, внимательно слушая, а после смотрит на меня и усмехается.
— Кажется теперь она тебя пырнет? Какие у вас здоровые отношения…
— Закрой рот, — грубо перебивает его мой дикий котенок, сверкнув глазами, — Я пытаюсь спасти ваш дебильный план. Побольше уважения.
— А ты ничего не перепутала?!
— А ты?!
Когда она злится — это в высшей степени прекрасно. Чувствую, как становится тесно, и это такой абсурд, что самому стыдно. В первые в жизни, наверно…усмехаюсь. Лекс резко переводит на меня взгляд, но Амелия возвращает себе внимание, как только она умеет. Жестко и грубо, но, черт возьми, просто потрясающе.
— Еще одно слово, делать все будешь сам. Моя мать мастер инсценировок, а что у тебя в запасе?! Острые взгляды и бесполезный сарказм?!
Не могу сдержаться и начинаю тихо смеяться, Лекс же таращит глаза и не может придумать ни одной подковырке, отвечаю. Он просто потерялся от такой наглости, Амелия же смотрит себе за спину и кивает.
— Если мы наконец разобрались, тогда делайте, что я скажу. Решение?
Что нам остается? Только признать, что походу дела реальный опыт и знания, стратегия есть только у нее — в этом во всем мы совершенные профаны. Я умею стрелять, так как мама умела и учила, а Лекс никогда и не держал в руках пушку — он вообще оружие не сильно любит, разве что ножи. Мы, конечно, занимались борьбой и умеем драться, но на этом все знания заканчиваются. Амелия же дочь женщины, руководившей фактически всем Новосибирском, что я узнал уже после той встречи с ее «усатым нянем».
Киваем по очереди. Сначала я, потом, через пару секунд, Лекс. Ему не нравится это, но выхода другого действительно нет, и тогда я впервые вижу какой она может быть…хладнокровной. Амелию чуть не…черт, нет, не могу произнести это слово даже про себя, так что пусть останется только "не убили", человек, которого она боялась всю жизнь, а девчонка раздает приказы, как заправский генерал…
«Это впечатляет…»
Меня приводит в чувство удар в челюсть. Я прижимаю руку к лицу, резко смотрю на Лекса, который, сука, аж светится, и уже собираюсь ему ответить, но она не дает.
— Не смей! Ты сам согласился, терпи! И вообще! Где ты летаешь, твою мать?!
Теперь Лекс начинает смеяться, видимо над выражением моего лица, которое физически ощутимо вытягивается.
— Да, Макс, где ты летаешь?
— Зат…На кой хер ты меня ударил?!
— Ты реально…
— Ты боролся не за жизнь, а на смерть! — цедит сквозь зубы Амелия, потом осматривает меня и дергает головой, — А выглядишь, как топ-модель по-американски. Очень правдоподобно. Бей еще раз, Алексей Петрович…