Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I
Шрифт:
На ловца и зверь бежит!
«В разгар моих поисков пришлось мне проехать по делам службы в Севастополь. Ко мне присоединился состоявший для особых поручений при начальнике К.-Х.-С. ж. д. инженер Статский Советник Александр Аркадьевич Астафьев. Нам прицепили к почтовому поезду, отходившему из Харькова в 11.28 вечера, прелестный вагон-салон № 4.
Следующий день должен был быть “скучным”. Поезд проходил безбрежные украинские степи, глазу не на чем было остановиться. После вкусного завтрака в Александровске сидели мы с Астафьевым у тыльной застекленной стенки
Разговор шел на текущие темы и, между прочим, коснулся и “угольного кризиса” и сейчас же сделался горячим и интересным. Видимо, что Астафьев что-то такое знал, но долго не высказывал в чем дело; видимо, что “угольный кризис” и его сильно волновал. Наконец честный человек в нем не выдержал: ему надо было высказаться.
Напомнив мне о своих скудных материальных средствах, он взял с меня слово, что я его не выдам, иначе его съедят, прогонят со службы и им нечего будет есть! Я дал ему свое слово. Тогда он рассказал мне, каким образом на дорогах при полном избытке угля на шахтах образовался так называемый “угольный кризис”.
Искусственный “угольный кризис” устроил сам Сергей Юльевич ВИТТЕ. Устроил его он так ловко, так тонко, что, как говорит русская пословица, “и комар носа не просунет”.
Нигде никаких приказаний или инструкций, никаких письменных следов не осталось, все было проделано только на словах. Устроил он это дело так: потребовал он к себе состоящих при советах управлений железных дорог представителей Министерства Финансов, каковым при управлении К.-Х.-С. ж. д. состоял Василий Карлович Штейнер, человек дельный и очень приятный, личный друг Астафьева.
Означенным представителям ВИТТЕ заявил, что, идя навстречу развитию русской промышленности (?), он предлагает им принимать всевозможные меры, чтобы впредь до его распоряжения ни единый пуд русского угля из Донецкого бассейна на русские казенные железные дороги больше не попадал; для дорог он сам заказал уголь в Англии!
С этой минуты советы управлений дорог района, по настоянию представителей Министерства Финансов, поддержанных представителями Государственного Контроля, не утверждали проектов контрактов, представляемых обществами шахтовладельцев в управления дорог на утверждение.
Началась волокита, шахтовладельцы недоумевали, время шло, уголь на складах дорог расходовался, доставка Английского угля задерживалась, и железные дороги, пролегавшие среди богатейших месторождений угля, остались без угля.
Если бы РОССИИ пожелалось спасти Буров и подать им руку помощи, то такое действие фактически было бы не выполнимо, ибо дороги были без угля и никаких мобилизационных перевозок совершить не могли».
Так что миролюбивые проанглийские симпатия и намерения Военного Министра генерала Куропаткина Министр Финансов Витте решил подкрепить факторами материальными.
Секретный доклад
«Все изложенное здесь об “угольном кризисе”, но гораздо подробнее, с приложением хронологических ведомостей по дорогам, со ссылкою на мои рапорты, я нанизывал сведение за сведением, факт за фактом в особую секретную докладную записку, которая, по моему мнению, должна была обратиться в обвинительный акт против Министра ВИТТЕ, уличая его в безусловной
Записку эту для сохранения тайны я собственноручно переписал на пишущей машинке, после чего телеграфировал в Петербург, в Главный Штаб, прося разрешения немедленно прибыть в Петербург для доклада спешного и секретного дела. Уже на другой день, получив разрешение, я отправился в Петербург».
3.4. Немного о Витте
…Как политик я боюсь быстрых и блестящих русских успехов; они бы сделали руководящие санкт-петербургские круги слишком заносчивыми…
России следует еще испытать несколько военных неудач…
Здесь мы вместе с подполковником Рербергом отвлечемся от рассказа «об угольном кризисе» и напомним читателю основные вехи карьеры С.Ю. Витте.
Дело в том, что в государственную деятельность Витте пришел со службы частному капиталу. Причем частному капиталу, который русским можно было назвать разве что по стране его получения и преумножения. А именно с поста Управляющего Юго-Западными железными дорогами. Эти Юго-Западные железные дороги являлись акционерным обществом, где председателем правления был некий И.С. Блиох{473}.
Так что железные дороги были для Витте домом родным. Да и коллектив высших служащих этих дорог, надо полагать, был ему хорошо знаком. А с железнодорожными магнатами Блиохом, Гинцбургом, Поляковым и прочими связи у Витте не прерывались. Да и первой крупной должностью в Правительстве был пост Министра Путей Сообщения.
Строго говоря, Витте пришел на этот пост из Министерства Финансов, где специально под него был создан Департамент железнодорожных дел при Министерстве Финансов. Из титулярных Витте шагнул сразу в действительные статские советники, т.е. получил генеральский чин.
Был также еще один фактор, упоминаемый Рербергом, в его, так сказать, психологическом объяснении причин перехода Министра Финансов Российской Империи на сторону ее врагов.
В 1890 году умерла первая жена Витте, урожденная Н.А. Иваненко — дочь черниговского предводителя дворянства. Примерно через год после ее смерти он встретил в театре даму, произведшую на него неотразимое впечатление. Стройная, с серо-зелеными грустными глазами, она показалась ему самим очарованием. К сожалению, Матильда Ивановна Лисаневич (урожденная Матильда Исааковна Нурок, а по другим свидетельствам — Хотимская) была замужем. Витте добился развода и пошел даже на то, чтобы заплатить отвергнутому Лисаневичу отступные, — по-моему, 20 тыс. рублей — и пригрозить служебными неприятностями.
Двадцать тысяч рублей тех лет за не очень верную жену показались гражданину Лисаневичу хорошими деньгами. А Матильда Ивановна оказалась хорошей подругой Сергею Юльевичу на всю оставшуюся жизнь. Он удочерил ее дочку Веру, и всю жизнь считал ее родной. Своих детей у него не было ни в первом, ни во втором браках. Император Александр III проявил необычайную снисходительность к своему министру, и несколько экстравагантный брак — сановник высшего ранга женился на разведенной еврейке — на его карьере не сказался.