Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Шрифт:
Эскадра теряет руководство
Контр-адмирал Витгефт безучастно наблюдал за боем с нижнего мостика «Цесаревича». На предложение начальника штаба и командира корабля перейти в боевую рубку или хотя бы на верхний мостик, куда падало меньше осколков, адмирал не обращал внимания, ответив, что «ему все равно, где умирать».
Так говорить и так вести себя может лишь человек, считающий, что заслужил смерть. Что он должен умереть. Другими словами — сам себя приговоривший к смерти, к смертной казни. И такое поведение Командующего эскадрой является даже не проявлением фатализма или выражением обреченности. Поскольку именно фатум (рок, судьба) был в этот день благосклонен к Витгефту и его эскадре. Но
Навсегда, видимо, останется тайной: что заставляло его до конца следовать линии поведения, приведшей, в конечном счете, к гибели его самого и поражению в почти выигранном бою вверенной ему эскадры? Неужели желание обеспечить жену адмиральской пенсией [87] ?
Кстати, о жене: Витгефт приказал принести из каюты ее фотографию и продолжал в бездействии ожидать решения своей участи. Он не только не назначил своего заместителя, но, что еще хуже, держал при себе начальника штаба с офицерами и командиром корабля, как будто хотел взять их с собой в мир иной. Это ожидание конца окончилось в 17 часов 37 минут, когда снаряд калибра 305 мм ударил в основание фок-мачты и все 19 офицеров и сигнальщиков, находившихся на мостике, были убиты или ранены.
87
В одной из последних телеграмм Вильгельма Карловича высшему начальству есть примечательные слова: «В случае смерти прошу похлопотать о жене, личных средств не имею…» Последнее — по-нашему, по-русски, по-офицерски, по-адмиральски… Личных средств не имеем. При любом наперед заданном строе.
Витгефт был разорван (тело его не нашли), погибли флагманский штурман лейтенант Азарьев, флаг-офицер мичман Эллис и несколько матросов. Большая часть офицеров и начальник штаба контр-адмирал Матусевич были тяжелоранены. Эскадру повел командир «Цесаревича» капитан 1-го ранга Н.М. Иванов 1-й, умышленно не подавая сигнала о гибели Командующего, чтобы в разгаре сражения не вызвать растерянности среди офицеров эскадры.
В 17 часов 45 минут осколки второго тяжелого снаряда вывели из строя находившихся в рубке офицеров и матросов. Взрывом был поврежден рулевой привод и все приборы для управления броненосцем и артиллерийским огнем. Корабль, потерявший управление, начал описывать циркуляцию. Сигнал о том, что он вышел из строя, подать было некому.
Командиры «Ретвизана» и «Победы», следовавших за «Цесаревичем», не зная о случившемся на флагманском броненосце, решили, что адмирал, маневрируя, ложится на новый курс, и пошли вслед за ним. Но после того как «Цесаревич» начал описывать циркуляцию, стало ясно, что он неуправляем. Строй эскадры был нарушен. Японцы усилили огонь.
Подвиг «Ретвизана»
Чтобы помочь эскадре восстановить боевой порядок, командир «Ретвизана» капитан 1-го ранга Щенснович повернул на неприятеля с намерением таранить один из его кораблей. Японцы сосредоточили по броненосцу сильный огонь. «Ретвизан», стреляя, шел полным ходом, на мгновенье он закрывался всплесками воды и дымом от разрывавшихся снарядов, и тогда казалось, что броненосец тонет.
Когда до противника осталось не более 12 кабельтовое, на «Микаса» от попадания снаряда поднялся черный столб дыма и окутал всю его переднюю часть.
В эти решительные минуты Щенснович был ранен осколком в живот. Некоторое время, несмотря на страшную боль, он продолжал атаку. Но, почти теряя сознание, приказал «Ретвизану» отвернуть. Хотя осуществить до конца замысел не удалось, маневр «Ретвизана» дал возможность командирам других русских кораблей выравнять строй.
88
Работа
Командир «Севастополя» капитан 1-го ранга фон Эссен в своем ответе на 26-й вопрос Следственной Комиссии по делу о бое 28 июля говорит: «Насколько я заметил, поход “Ретвизана” против неприятеля ослабил огонь последнего против меня; последовал ли кто-нибудь за “Ретвизаном” — я не заметил. У меня в это время получен был снаряд в одну из кочегарен; я должен был уменьшить ход и потому не мог следовать за “Ретвизаном”, хотя и имел мысль идти самостоятельно на неприятеля — после повреждения “Цесаревича” и до получения снаряда в мою кочегарку».
У других наших броненосцев также не хватило возможности или решимости последовать за «Ретвизаном» и поддержать его атаку.
Пока «Ретвизан» пытался таранить «Микаса», на мостике «Цесаревича» очнулся раненый старший артиллерийский офицер лейтенант Дмитрий Всеволодович Ненюков [89] . Он увидел, что в рубке, кроме убитых, никого нет, и что броненосец катится влево. Ненюков бросился к штурвалу, который оказался неисправным; попытка передать управление через центральный пост на нижний штурвал не привела ни к чему; из центрального поста не отвечали. В это время в рубку вошли мичман Дараган и лейтенант Владимир Константинович Пилкин 1-й [90] , также раненный у входа в боевую рубку и только что пришедший в себя.
89
Награжден орденом Св. Георгия 4-й степени за доблесть при обороне Порт-Артура. С середины 1919 по февраль 1920 года вице-адмирал Д.В. Ненюков командовал белым Черноморским флотом. С осени 1920 года в эмиграции. Автор статьи «Вероломное нападение японцев на Порт-Артурскую эскадру (восп. ст. арт. офицера эск. брон. “Цесаревич”)». — Морской журнал, 1928, № 13.
90
За отличия при обороне Порт-Артура также награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. Накануне Февральской революции командовал бригадой крейсеров Балтфлота.
Лейтенант Ненюков отправил мичмана Дарагана завести румпель-тали и, почувствовав, что теряет сознание, так как был ранен уже вторично, и плохо видит, ибо лицо затекало кровью, сдал командование лейтенанту Пилкину. Так как машинный телеграф не действовал, Пилкину стоило больших усилий перевести управление в центральный пост.
Вскоре командование принял старший офицер корабля капитан 2-го ранга Д.П. Шумов 3-й. Он приказал поднять сигнал по эскадре, что адмирал передает командование младшему флагману контр-адмиралу князю П.П. Ухтомскому.
Хоть какую-нибудь определенную цель…
В создавшейся обстановке князь не проявил никакой инициативы — он к ней вообще мало был склонен — и кроме сигнала «следовать за мной», вывешенного на поручнях мостика ввиду того, что стеньги были сбиты, иных мер для того, чтобы вступить в командование эскадрой, не принял. Многие из командиров кораблей впоследствии утверждали, что сигнала этого не заметили.
«Командиры кораблей, адмиралы, “воспитанные” В.К. Витгефтом, решали каждый по-своему, что им делать и куда идти»{96}. «Плохо организованная эскадра распалась при первом толчке и не могла уже более собраться», — констатировала с приличной случаю грустью Следственная Комиссия по делу о бое 28 июля{97}.
В кильватер «Пересвету», на котором находился новый Командующий, вступила одна «Победа». «Ретвизан» в это время повернул к Порт-Артуру и скоро скрылся из вида. Через некоторое время за ним решил последовать и «Пересвет». Позднее к Ухтомскому присоединились броненосцы «Полтава», «Севастополь», а затем временно и «Цесаревич».