Шрифт:
Посвящается семье и моим клиентам.
С любовью, Серафима.
Любовь есть причина
Мы будем нести пламя любви,
И пламя семьи,
Потому что уберечь вечный огонь —
Наш единственный шанс на спасение.
Эта книга о времени и любви!
В путешествие любви
Потому что только правда-любовь
Может выстоять всё время,
А не наоборот.
Твоя Все-Лен-Ная.
Файл I. “Банк-Нот”
Он твёрдо верил.
И пусть кто-то не-мой,
Но если ты – Ленин,
То Надежда – с Тобой!
Часть I. “Зов на Восход”
Кадр 1. Элена
Банка сгущёнки Ваша Алёнка,
Сделай две дырочки в крышке жестяной —
И пей из одной, но только осторожно —
Поправиться можно.
– “Элена, Элена”, – так неправильно произносилось её имя на английском языке. – “Елена, Елена!”
– А Сергей? – спросил Редактор.
– Сергей одинаково произносится, как на русском, так и на английском. Только ударение отличается. Тем, кто говорят на английском, нравится бить первыми. Даже приветствие у них начинается с управленческого вопроса “How do you do?”, или “Как дела?”
– Неужели ты знаешь Сергея Я.?
– Конечно, Сергей Я. заполнился мне в следующем амплуа (а Маслова произносится с ударением на первый слог, что необычно для русского языка):
– Как-то на теле-конференции Сергей Я. был очень-очень расстроен, что кто-то из его менеджмента продавал акции его компании, а ему не предложили купить первым, и что именно Бульдог-Банк был, почему то, в этом виноват. В этой связи Сергей Я., прямо из Нарьян-Мара, крыл трёхэтажным русским матом весь Бульдог-Банк. Я бы даже сказала – всю Лунную стрит в Лондоне. При этом в нашу переговорную набилась целая куча управляющих директоров всяческих полов и языковых способностей, однако никто из них не имел ни малейшего понятия, что русский клиент пытался до них донести. Я же этот колл переводила. Но в какой-то момент, я уже не знала как дальше переводить, и в переговорной повисла дооолгая пауза. А Сергей всё говорил, говорил и говорил… Потом немецкие начальники подшучивали надо мной, обсуждая между собой, что я не смогла перевести для них речь русского Клиента.
Это была вторая половина 2007 года. Рынки были в самом разгаре. В печать шли брошюры небоскрёбов и воздушных замков, обещавших их обладателям в России самое светлое и красивое будущее.
– Вы должны срочно увеличить поток электронной корреспонденции от Бульдог-Банка к Клиенту! – требовал управляющий директор от подчинённых. – Моргай-Банк посылает чаще, поэтому у клиента складывается впечатление, что они лучше работают.
Пошла битва между ко-букраннерами1 за место в следующей рассылке клиенту. Становилось так тесно, что попутчиков расталкивали практически локтями.
Мы
Так, Елена знала, что в предыдущей жизни она была вольной славянской девочкой, которая выбегала в поле к луговым цветам и приносила дары языческим богам.
После первого периода наступил блэк-аут, о котором душа ничего конкретного не помнила. Сохранился только неосязаемый протест против любого общественного гнёта и стремление к независимости и свободе.
В ХХ веке душа вернулась.
Зародившись в Петербурге, она появилась на свет в точке рекорда донбасского движения – городе Стаханове Ворошиловградской области. Там она воспитывалась в доброте русской бабушки Иды как примерная, правильная и любимая внучка последних пионерских лет той советской эпохи. Вокруг цвели яблочные сады и брызгали фонтаны, было много пломбира, воздушных шариков, велосипедных гонок, “битв” в бадминтон и прыжков через резиночку с девочками до ночной темноты под куполом звёздного неба; настольных игр и деревянных корабликов, которые она и дедушка Коля запускали вдоль пешеходных тротуаров по ручьям таявшего весеннего снега. Зимой, если выдавалось много снега, катались до одурения на санках с горок и ходили на беговых лыжах. Она вспоминала своё последнее детство с великим восторгом и теплотой в сердце.
Дядя Вова из правого крыла.
Выходит мне навстречу – и я уже – не одна!
Дядя Вова, который начинал с общественной работы в комсомоле, был ответственным за организацию творческих мероприятий и приобщил её к фотографии и вышиванию. Вместе они катались на велосипеде.
Дядя Вова из Комсомола.
Пересекаем мы границу той стахановской станицы.
Он крутил педали, а я болтала ногами,
Сидя сзади на багажном седле, как на лодочной корме…
Потом он вёз сливочный пломбир
В пионерский лагерь детям,
Очень спешил, гнал изо всех сил сквозь степную жару.
Всё это в памяти я своей берегу!
PS. Кстати, он не растаял!
Дедушка Коля, который к тому времени вышел на шахтёрскую пенсию, завещал ей как великий Ленин: “Учиться, учиться и учиться!”
И над головою вместо нимба
В мягком переплёте моя первая книга!
Он обладал прекрасным умом и отличной памятью и мог бы продолжить образование. Однако в послевоенную молодость в доме нечего было есть, отсутствовало центральное отопление, а у Николая тогда были в наличии только одни штаны. Оставив учёбу после второго курса техникума, он был вынужден пойти на самую тяжёлую работу – шахтёром в забой. Путь его по социальной лестнице был ограничен по материальным причинам, поэтому их с бабушкой трудовой подвиг был нацелен исключительно на обеспечение образования обоих сыновей.